12. Наличие у лица требования о возмещении судебных расходов предоставляет ему право на обращение в арбитражный суд с заявлением о признании должника банкротом.
С. обратилась в арбитражный суд с заявлением о признании общества несостоятельным (банкротом). С. указывала, что ее требования основаны на вступивших в законную силу судебных актах, согласно которым общество обязано выплатить С. суммы государственной пошлины, вознаграждение арбитражного управляющего по делу о банкротстве, а также иные судебные расходы.
Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда
округа, требование С. признано необоснованным, во введении процедуры наблюдения в отношении должника отказано, производство по делу прекращено. Суды сослались на положения ст. 3, 6, 7, п. 3 ст. 48 и ст. 59 Закона о банкротстве и указали, что требования с подобной правовой природой не предоставляют права на возбуждение дела о несостоятельности организации, поскольку прямо не поименованы в ст. 4 Закона о банкротстве.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.
Статья 4 Закона о банкротстве предполагает возможность возбуждения дела о банкротстве на основании любых денежных обязательств или обязательных платежей. Так, применительно к денежным обязательствам в абзаце втором указанного пункта законодателем употреблено словосочетание «в том числе», что свидетельствует об открытости перечня таких обязательств в целях принятия их во внимание для учета формальных признаков банкротства.
При этом из открытого перечня денежных обязательств и обязательных платежей законодателем предусмотрены исключения. Обязательства, на которые распространяются названные исключения, не предоставляют права на инициирование процедуры банкротства. Названный список исключений является закрытым.
Если обязательство не относится к этому списку, оно учитывается при определении наличия признаков банкротства должника.
По своей правовой природе обязательство по выплате судебных расходов является обязательством о возмещении убытков независимо от того, возникло оно в материальных или процессуальных правоотношениях. Поскольку такие убытки составляют реальный ущерб лица, в пользу которого они взысканы, а не упущенную выгоду, судебные расходы не поименованы в списке исключений п. 2 ст. 4 Закона о банкротстве, и соответствующее денежное обязательство предоставляет право на инициирование процедуры несостоятельности.
Определение № 307-ЭС17-14888
13. По общему правилу продажа находящегося и не находящегося в залоге имущества должника единым лотом допустима только с согласия залоговых кредиторов.
Большинством голосов на собрании кредиторов должника были приняты решения об одобрении результатов проведенной оценки рыночной стоимости имущества должника, а также об утверждении Положения о порядке и условиях проведения торгов по продаже имущества должника (далее – Положение о продаже), в котором залоговое имущество было предложено к продаже вместе с незалоговым.
Полагая, что принятые решения собрания кредиторов не отвечают требованиям закона и нарушают права кредиторов, несколько кредиторов обратилось в арбитражный суд с заявлениями о признании их недействительными.
Определением суда первой инстанции заявленные требования удовлетворены. Суд руководствовался положениями ст. 12, 15 и 131 Закона о банкротстве с учетом разъяснений, изложенных в п. 9 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 июля 2009 г. № 58 «О некоторых вопросах, связанных с удовлетворением требований залогодержателя при банкротстве залогодателя» (далее – Постановление № 58), и исходил из того, что в составе имущества, подлежащего продаже, находится залоговое имущество конкретных залоговых кредиторов, в отношении данного имущества собрание кредиторов не вправе принимать решение о порядке и условиях его продажи.
Постановлением суда апелляционной инстанции определение суда первой инстанции отменено, в удовлетворении заявлений отказано. По мнению суда, законом не предусмотрено, что продажа предмета залога в составе единого лота вместе с незалоговым имуществом возможна исключительно с согласия залоговых кредиторов. Реализация имущества единым лотом позволит получить наиболее высокую цену и максимально удовлетворить требования кредиторов, поскольку залоговое и незалоговое имущество взаимосвязаны и представляют собой действующий производственный комплекс. Кроме того, продажа единым лотом позволит избежать необоснованного увеличения расходов по проведению процедур банкротства.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила постановления суда апелляционной инстанции и оставила в силе решение суда первой инстанции по следующим основаниям.
В условиях, когда в залог передана часть имущественного комплекса должника (конкурсной массы), а другая его часть свободна от залога, с учетом того фактора, что ранее в хозяйственной деятельности использование всей совокупности имущества было подчинено одной общей цели, в рамках дела о банкротстве между залоговыми и незалоговыми кредиторами могут возникать объективные противоречия относительно выработки стратегии по поводу определения дальнейшей судьбы имущества, а именно продавать ли имущество должника по отдельности либо единым лотом. Подобные конфликты необходимо разрешать исходя из целей законодательного регулирования процедуры конкурсного производства – наиболее полного соразмерного удовлетворения требований кредиторов с учетом принципов очередности и пропорциональности, а также особого правового статуса залогового кредитора.
Согласно сложившейся судебной практике продажа заложенного имущества в составе единого лота вместе с имуществом незаложенным возможна только с согласия залогового кредитора и только при условии выделения (установления порядка выделения, в том числе в отчете об оценке имущества) доли залогового кредитора в составе полученной выручки (п. 4 ст. 181, п. 4 ст. 138 Закона о банкротстве, пп. 9 и 14 Постановления № 58, Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30 июля 2013 г. № 14016/10, Определение Верховного Суда Российской Федерации от 22 октября 2014 г. № 306-ЭС14-60). Отступление от названного подхода (преодоление отказа залогового кредитора) допустимо только в исключительных случаях при явно недобросовестном уклонении залогодержателя от дачи согласия на продажу имущества в составе единого лота (в частности, когда для него явно намного выгоднее продать имущество единым лотом, но он по каким – либо иным причинам, не связанным с экономической целесообразностью, не соглашается с подобными условиями, причиняя тем самым вред остальным кредиторам), учитывая техническую невозможность оставления заложенного имущества в составе единого лота за собой в случае признания повторных торгов несостоявшимися. Однако применительно к рассматриваемому обособленному спору подобная недобросовестность залоговых кредиторов судами не установлена.
Определение № 305-ЭС16-10852 (3)
14. Решение общего собрания кредиторов о замещении активов должника в случае, когда реализация этих объектов как имеющих социальное значение возможна только в соответствии со специальными положениями законодательства, является недействительным.
В рамках дела о несостоятельности (банкротстве) муниципального унитарного предприятия (далее – предприятие, должник) общество обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании недействительными решений общего собрания кредиторов должника о замещении активов должника путем создания на базе его имущества акционерного общества и об утверждении плана осуществления процедуры замещения активов.
Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлением суда апелляционной инстанции, в удовлетворении заявления отказано. Суды исходили из того, что продажа акций созданного на базе имущества предприятия акционерного общества должна обеспечить поступление денежных средств в конкурсную массу; продажа акций экономически оправдана. Кроме того, суды сочли, что доказательства, подтверждающие нарушение оспариваемыми решениями прав и законных интересов общества, оно не представило. Также общество, по мнению судов, не подтвердило возможность наступления неблагоприятных последствий в результате исполнения оспариваемых решений.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и признала недействительными решения общего собрания кредиторов по следующим основаниям.
По общему правилу в соответствии с п. 1 ст. 141 Закона о банкротстве на основании решения собрания кредиторов в ходе конкурсного производства может быть проведено замещение активов должника. Однако в отношении социально значимых объектов законодатель предусмотрел специальный порядок их реализации. Этот порядок обеспечивает надлежащий баланс между интересами конкурсных кредиторов, претендующих на удовлетворение требований за счет должника, и публичным интересом в сохранении целевого назначения данных объектов. Так, п. 4 ст. 132 Закона о банкротстве установлены особенности продажи социально значимых объектов. Их реализация осуществляется путем проведения торгов в форме конкурса. На покупателей таких объектов возлагаются обязанности по обеспечению надлежащего содержания приобретенного имущества и по его использованию согласно целевому назначению. При замещении активов соответствующие обязанности не возлагаются ни на вновь образованные акционерные общества, ни на покупателей акций данных обществ.
Таким образом, проведение процедуры замещения активов в отношении социально значимых объектов, по сути, направлено на обход законодательных ограничений, установленных в отношении этих объектов при смене их собственника вследствие банкротства. Такой обход закона недопустим (п. 1 ст. 10 ГК РФ).
Социально значимые объекты, вопреки выводам судов, могли быть реализованы исключительно путем их продажи на торгах в форме конкурса.
Определение № 301-ЭС17-14863
15. Если при отчуждении помещений в здании невозможен выдел земельного участка, расположенного под данными помещениями, земельный участок поступает в общую долевую собственность продавца и покупателя. Право собственности на долю в праве на земельный участок возникает у покупателя помещений в силу закона с момента государственной регистрации перехода к нему права собственности на помещения в здании.
Общество является собственником земельного участка. Компания в 2002 году приобрела по договорам купли-продажи у общества нежилые помещения в здании, расположенном на данном земельном участке. В договоре передаваемое покупателю недвижимости право на землю не определено, стороны согласовали, что условия землепользования определяются в соответствии с действующим законодательством Российской Федерации; права на земельный участок регулируются ст. 552 ГК РФ и 35 ЗК РФ.
Общество обратилось в арбитражный суд с иском к компании о взыскании неосновательного обогащения в виде сбережения арендной платы за пользование земельным участком под принадлежащими компании помещениями в здании.
Решением суда первой инстанции исковые требования удовлетворены.
Постановлением суда апелляционной инстанции решение суда первой инстанции отменено, в удовлетворении исковых требований отказано.
Арбитражный суд округа постановлением отменил постановление суда апелляционной инстанции и оставил в силе решение суда первой инстанции.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила решение суда первой инстанции и постановление арбитражного суда округа и оставила в силе постановление суда апелляционной инстанции по следующим основаниям.
До принятия Федерального закона от 26 июня 2007 г. № 118-ФЗ «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации в части приведения их в соответствие с Земельным кодексом Российской Федерации» положениями ст. 273 и 552 ГК РФ допускалась возможность указания в договоре на то, что покупателю будет принадлежать иное право на соответствующую часть земельного участка – не право собственности. Однако данная возможность должна была быть прямо выражена в договоре.
В силу ст. 273, 552 ГК РФ, пп. 5 п. 1 ст. 1, п. 1 ст. 35 ЗК РФ и условий договоров купли-продажи, несмотря на то, что земельный участок и проданные истцом помещения являлись самостоятельными объектами гражданских прав, на момент продажи они принадлежали одному лицу и в данном случае в обороте участвовали совместно. Следовательно,
применению подлежит общее правило о том, что к покупателю земельный участок переходит на том же праве, что и у продавца.
При этом в силу п. 2 ст. 552 ГК РФ и учитывая, что иное не предусмотрено законом и договорами продажи недвижимости, установленная в них цена помещений в здании включала цену передаваемого с этим недвижимым имуществом права собственности на соответствующую долю в праве собственности на земельный участок.
Суд округа, отменяя постановление суда апелляционной инстанции и оставляя в силе решение суда первой инстанции, исходил из того, что по спорным договорам купли-продажи покупателю передавались нежилые помещения, то есть часть здания, а не отдельно стоящее здание, и посчитал, что, по смыслу пп. 1 п. 4 ст. 35 ЗК РФ, в таком случае при отчуждении части здания не требуется одновременного отчуждения земельного участка, занятого зданием. Возможность перехода к приобретателю части здания доли в праве собственности на земельный участок указанным пунктом в редакции, действовавшей на момент заключения договоров купли-продажи, не предусматривалась.
Судебная коллегия считает, что суд округа неправильно применил к спорным правоотношениям названную норму, которая не может быть истолкована в качестве исключения из принципа единства судьбы земельного участка и расположенного на нем объекта недвижимого имущества, поскольку этим пунктом урегулированы иные случаи – возникновения права собственности на отдельный самостоятельный земельный участок у покупателя и прекращения соответствующего права у продавца. При этом в случаях, когда часть здания может быть выделена вместе с частью земельного участка и выделенная часть участка становится самостоятельным объектом гражданских прав, такие объекты подлежат продаже совместно. Если же при отчуждении помещений в здании выдел земельного участка, влекущий создание нового объекта гражданских прав, осуществить нельзя, совместно с помещениями в здании индивидуально определенный земельный участок продан быть не может в связи с невозможностью его образования, и в таких случаях в силу п. 4 ст. 244 ГК РФ земельный участок поступает в общую долевую собственность продавца и покупателя. Право собственности на долю в праве на земельный участок возникает у покупателя помещений в силу закона с момента государственной регистрации перехода к нему права собственности на помещения в здании (ст. 131, п. 2 ст. 223, п. 4 ст. 244 ГК РФ).
В связи с приобретением компанией доли в праве на земельный участок она обязана уплачивать земельный налог. В случае если после возникновения долевой собственности земельный налог был полностью уплачен обществом, оно вправе требовать возмещения расходов на уплату земельного налога по правилам о неосновательном обогащении. Поскольку в рамках данного дела такой иск заявлен не был, иск о взыскании неосновательно сбереженных средств в размере арендной платы удовлетворению не подлежал.
Определение № 307-ЭС17-5707
16. Граждане или юридические лица, являющиеся арендаторами земельного участка, находящегося в публичной собственности, имеют право на заключение нового договора аренды такого земельного участка в указанных п. 3 ст. 396 ЗК РФ случаях только при наличии в совокупности условий, содержащихся в п. 4 данной статьи.
В 2007 году распоряжением уполномоченного органа муниципального образования (далее – департамент) некоммерческому партнерству сроком на три года предоставлен в аренду земельный участок для строительства многопрофильного спортивно-оздоровительного комплекса. Департаментом и некоммерческим партнерством заключен соответствующий договор аренды сроком до 2010 года.
В 2013 году стороны продлили срок действия договора до 26 июня 2016 г.
По условиям договора арендатор имеет право заключить по истечении срока договора новый договор на согласованных сторонами условиях или продлить срок аренды участка на прежних условиях по письменному заявлению, переданному арендодателю не позднее чем за три месяца до истечения срока настоящего договора, за исключением случаев, предусмотренных земельным законодательством Российской Федерации.
Со ссылкой на то, что департамент отказал некоммерческому партнерству в заключении договора на новый срок, последнее обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании данного отказа незаконным.
Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, заявление некоммерческого партнерства удовлетворено, на департамент возложена обязанность направить некоммерческому партнерству проект договора аренды в течение 10 дней со дня принятия решения суда. Суды исходили из того, что некоммерческим партнерством проведены значительные подготовительные работы, а также действия, направленные на освоение спорного земельного участка, оно не могло уложиться в срок, установленный договором, в том числе по независящим от него причинам.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и отказала в удовлетворении заявления по следующим основаниям.
Согласно п. 1 ст. 396 ЗК РФ договор аренды земельного участка, находящегося в государственной или муниципальной собственности, заключается на торгах, проводимых в форме аукциона, за исключением случаев, предусмотренных п. 2 данной статьи.
В соответствии с п. 15 ст. 398 ЗК РФ арендатор земельного участка, находящегося в государственной или муниципальной собственности, не имеет преимущественного права на заключение на новый срок договора аренды такого земельного участка без проведения торгов.
Случаи, при которых допускается заключение нового договора аренды, установлены п. 3 ст. 396 ЗК РФ, а условия реализации такого права – п. 4 данной статьи.
Некоммерческому партнерству земельный участок был предоставлен без проведения торгов, поэтому в силу пп. 1 п. 3 ст. 396 ЗК РФ заявитель имеет право на заключение нового договора аренды без проведения торгов при наличии в совокупности условий, перечисленных в п. 4 ст. 396 ЗК РФ.
Для заключения с некоммерческой организацией договора аренды без проведения торгов отсутствовало условие, установленное пп. 4 п. 4 ст. 396 ЗК РФ, поскольку на момент принятия оспариваемого отказа, а также на момент вынесения оспариваемых судебных актов, не имелось оснований, предусмотренных пп. 1-30 п. 2 ст. 396 ЗК РФ, что не оспаривалось некоммерческим партнерством в ходе рассмотрения спора, и в отзыве на кассационную жалобу. Объектов незавершенного строительства на спорном земельном участке, дающих право на заключение договора аренды без торгов однократно для завершения их строительства собственникам объектов незавершенного строительства, также не имелось (пп. 10 п. 2 ст. 396 ЗК РФ, п. 21 ст. 3 Федерального закона от 25 октября 2001 г. № 137-ФЗ «О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации»).
Ссылка судов на необходимость оценивать действия сторон как добросовестные или недобросовестные с целью применения п. 1 ст. 10 ГК РФ к спорным правоотношениям при рассмотрении данного дела не основана на нормах земельного законодательства и фактически вводит дополнительный критерий для предоставления земельного участка без проведения торгов взамен условий, предусмотренных пп. 4 п. 4, пп. 1-30 п. 2 ст. 396 ЗК РФ.
Правовая позиция, сформулированная в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 8 февраля 2017 г. № 304-ЭС16-6168, не подлежала применению к спорным правоотношениям, поскольку основана на иных фактических обстоятельствах. Общий срок аренды некоммерческим партнерством спорного земельного участка на момент рассмотрения дела судами составил более девяти лет; судебные споры по вопросу о выдаче разрешения на строительство возникли по истечении более восьми лет со дня предоставления земельного участка в аренду, а первоначальное разрешение на строительство некоммерческое партнерство получило по истечении пяти лет с даты заключения договора.
Определение № 304-КГ17-9125
17. Если лицо приобрело в собственность здание, расположенное на земельном участке, предоставленном продавцу на праве постоянного (бессрочного) пользования, и не переоформило до 1 июля 2012 г. данное право на право собственности или право аренды, оно обязано платить за фактическое пользование земельным участком в размере арендной платы на основании нормативных правовых актов субъекта Российской Федерации.
В 2009 году предприниматель приобрел у общества административное здание, расположенное на земельному участке, право государственной собственности на которое не разграничено, предоставленном продавцу на основании постановления администрации муниципального образования в 1998 году в постоянное (бессрочное) пользование. Право собственности предпринимателя на здание зарегистрировано в 2013 году.
Ни общество, ни предприниматель с заявлением о переоформлении права постоянного (бессрочного) пользования на право собственности или аренды в отношении указанного земельного участка в срок, установленный п. 2 ст. 3 Федерального закона от 25 октября 2001 г. № 137-ФЗ «О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации» (далее – Закон № 137-ФЗ), не обращались.
С заявлением о предоставлении участка, занятого зданием и необходимым для его использования, предприниматель обратился в уполномоченный орган только в 2015 году.
По заключенному с уполномоченным органом муниципального образования договору купли-продажи в 2016 году предприниматель приобрел участок в собственность за плату.
Ссылаясь на то, что предприниматель в период с 2013 по 2016 год не платил за пользование спорным земельным участком, на котором расположено принадлежащее ему на праве собственности здание, Комитет земельных отношений обратился в арбитражный суд с иском о взыскании платы за фактическое пользование земельным участком, рассчитанной в размере арендной платы на основании нормативных правовых актов субъекта Российской Федерации.
Суд первой инстанции удовлетворил требования Комитета в полном объеме.
Суд апелляционной инстанции изменил решение суда первой инстанции и взыскал с ответчика неосновательное обогащение – годовую плату за пользование спорным земельным участком в размере двух процентов кадастровой стоимости участка. Арбитражный суд округа согласился с судом апелляционной инстанции. Суды исходили из того, что при приобретении предпринимателем здания, расположенного на спорном земельном участке, к нему на основании п. 1 ст. 35 ЗК РФ и п. 1 ст. 552 ГК РФ перешло имевшееся у продавца здания право постоянного (бессрочного) пользования земельным участком, занятым зданием; поскольку предприниматель в силу п. 2 ст. 3 Закона № 137-ФЗ был вправе переоформить указанное право путем заключения договора аренды или купли-продажи, на него распространяются положения данного пункта об установлении годовой арендной платы в случае переоформления права постоянного (бессрочного) пользования в пределах двух процентов кадастровой стоимости земельного участка.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила постановления суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа и оставила в силе решение суда первой инстанции по следующим основаниям.
Согласно п. 2 ст. 3 Закона № 137-ФЗ (в редакции, действовавшей в спорный период) юридические лица, за исключением указанных в п. 1 ст. 20 ЗК РФ юридических лиц, обязаны переоформить право постоянного (бессрочного) пользования земельными участками на право аренды земельных участков или приобрести земельные участки в собственность до 1 июля 2012 г. В действующей с 1 марта 2015 г. редакции указанного пункта ст. 3 Закона № 137-ФЗ закреплено аналогичное правило.
В пункте 13 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 24 марта 2005 г. № 11 «О некоторых вопросах, связанных с применением земельного законодательства» также разъяснено, что, если недвижимость находится на земельном участке, принадлежащем продавцу на праве постоянного (бессрочного) пользования, а покупателю согласно ст. 20 ЗК РФ (в редакции, действовавшей на момент приобретения предпринимателем здания) земельный участок на таком праве предоставляться не может, последний как лицо, к которому перешло право постоянного (бессрочного) пользования земельным участком в связи с приобретением здания, строения, сооружения, может оформить свое право на земельный участок путем заключения договора аренды или приобрести его в собственность в порядке, предусмотренном п. 2 ст. 3 Закона № 137-ФЗ.
Согласно ст. 20 ЗК РФ, действовавшей до 1 марта 2015 г., и ст. 399 ЗК РФ, действующей в настоящее время, в постоянное (бессрочное) пользование земельные участки предоставляются исключительно органам государственной власти и органам местного самоуправления, государственным и муниципальным учреждениям, казенным предприятиям, центрам исторического наследия президентов Российской Федерации, прекративших исполнение своих полномочий.
Предприниматель не относится к лицам, которым земельные участки могут предоставляться на праве постоянного (бессрочного) пользования, указанное право не было зарегистрировано, не является ранее возникшим, не приобретено в порядке универсального правопреемства, поэтому правовым основанием для взыскания с предпринимателя как фактического пользователя земельного участка являются ст. 1102 ГК РФ, ст. 1 и 65 ЗК РФ.
В случае переоформления в порядке п. 2 ст. 3 Закона № 137-ФЗ права постоянного (бессрочного) пользования земельными участками на право аренды земельных участков годовой размер арендной платы устанавливается в пределах двух процентов кадастровой стоимости арендуемых земельных участков. Установленная данным законом льготная ставка арендной платы распространяется исключительно на лиц, которые совершили необходимые юридические действия по переоформлению принадлежащего им права постоянного (бессрочного) пользования земельным участком на право аренды. При отсутствии переоформления права постоянного (бессрочного) пользования на земельный участок, право государственной собственности на который не разграничено, плата за пользование таким участком до 1 марта 2015 г. подлежала определению по правилам абзаца пятого п. 10 ст. 3 Закона № 137-ФЗ, с 1 марта 2015 г. – по правилам, установленным п. 3 ст. 397 ЗК РФ.
Поскольку ни общество до продажи объекта недвижимости по договору в 2009 году, ни предприниматель после приобретения этого объекта не исполнили обязанность, предусмотренную п. 2 ст. 3 Закона № 137-ФЗ, и не обратились до 1 июля 2012 г. с заявлениями о переоформлении права постоянного (бессрочного) пользования земельным участком на право аренды, размер платы за пользование участком, право государственной собственности на который не разграничено, подлежит определению на основании действовавших в спорный период нормативных правовых актов субъекта Российской Федерации об установлении арендной платы.
Определение № 306-ЭС17-13791
18. Размер регулируемой арендной платы за пользование земельным участком, находящимся в собственности субъекта Российской Федерации и использующимся для эксплуатации объектов систем электро-, газоснабжения, объектов систем теплоснабжения, объектов централизованных систем горячего водоснабжения, холодного водоснабжения и (или) водоотведения федерального, регионального или местного значения, с 1 марта 2015 г. не может превышать размер арендной платы, установленный для соответствующих земельных участков, находящихся в федеральной собственности.
Уполномоченный орган субъекта Российской Федерации (далее – министерство) в 2005 году на срок до 2030 года по договору аренды предоставил обществу комплекс зданий, строений и других технических сооружений, составляющих единую систему очистных сооружений.
В 2007 году министерство (арендодатель) и общество (арендатор) заключили договор аренды земельного участка, на котором расположен комплекс очистных сооружений, сроком до 2030 года.
В связи с расторжением договора аренды очистных сооружений судебным актом по другому делу министерство и общество 20 ноября 2015 г. заключили соглашение о расторжении договора аренды земельного участка, в котором указали, что участок считается переданным арендодателю с 9 октября 2015 г.
Министерство обратилось в арбитражный суд с иском к обществу о взыскании задолженности по арендной плате за период с 1 октября 2015 г. по 8 октября 2015 г., рассчитав долг в соответствии с нормативным актом субъекта Российской Федерации.
Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, исковые требования удовлетворены.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.
Договор аренды заключен сторонами после введения в действие ЗК РФ без проведения торгов в отношении земельного участка, находящегося в собственности субъекта Российской Федерации, следовательно, арендная плата по этому договору является регулируемой.
Пунктом 3 ст. 397 ЗК РФ, вступившим в законную силу с 1 марта 2015 г., предусмотрено, что, если иное не установлено ЗК РФ или другими федеральными законами, порядок определения размера арендной платы за земельные участки, находящиеся в государственной или муниципальной собственности и предоставленные в аренду без торгов, устанавливается: 1) Правительством Российской Федерации в отношении земельных участков, находящихся в федеральной собственности; 2) органом государственной власти субъекта Российской Федерации в отношении земельных участков, находящихся в собственности субъекта Российской Федерации, и земельных участков, государственная собственность на которые не разграничена; 3) органом местного самоуправления в отношении земельных участков, находящихся в муниципальной собственности.
Пунктом 4 ст. 397 ЗК РФ установлено, что размер арендной платы за земельные участки, находящиеся в государственной или муниципальной собственности и предоставленные для размещения объектов, предусмотренных пп. 2 ст. 49 ЗК РФ, а также для проведения работ, связанных с пользованием недрами, не может превышать размер арендной платы, рассчитанный для соответствующих целей в отношении земельных участков, находящихся в федеральной собственности. К объектам, предусмотренным пп. 2 ст. 49 ЗК РФ, относятся объекты систем электро-, газоснабжения, объекты систем теплоснабжения, объекты централизованных систем горячего водоснабжения, холодного водоснабжения и (или) водоотведения федерального, регионального или местного значения. Нормативным правовым актом, устанавливающим размер арендной платы за земельные участки, находящиеся в федеральной собственности, являются Правила определения размера арендной платы, а также порядка, условий и сроков внесения арендной платы за земли, находящиеся в собственности Российской Федерации, утвержденные Постановлением Правительства Российской Федерации от 16 июля 2009 г. № 582 (далее – Правила № 582).
Согласно п. 5 Правил № 582 арендная плата рассчитывается в соответствии со ставками арендной платы либо методическими указаниями по ее расчету, утвержденными Министерством экономического развития Российской Федерации (далее – Минэкономразвития), в отношении земельных участков, которые предоставлены без проведения торгов для размещения, в частности, линий электропередачи, линий связи, в том числе линейно – кабельных сооружений, трубопроводов и иных объектов, используемых в сфере тепло-, водоснабжения, водоотведения и очистки сточных вод, гидроэлектростанций, тепловых станций и других электростанций, обслуживающих их сооружений и объектов, объектов электросетевого хозяйства и иных определенных законодательством Российской Федерации об электроэнергетике объектов электроэнергетики.
Минэкономразвития во исполнение данного пункта Правил № 582 издало Приказ от 23 апреля 2013 г. № 217 «Об утверждении ставки арендной платы в отношении земельных участков, находящихся в собственности Российской Федерации и предоставленных (занятых) для размещения трубопроводов и иных объектов, используемых в сфере тепло-, водоснабжения, водоотведения и очистки сточных вод» (далее – Приказ № 217), которым утвердило ставку арендной платы в размере 0,7% кадастровой стоимости соответствующего земельного участка в отношении земельных участков, находящихся в собственности Российской Федерации и предоставленных (занятых) для размещения трубопроводов и иных объектов, используемых в сфере тепло-, водоснабжения, водоотведения и очистки сточных вод.
Поскольку спорный земельный участок, находящийся в собственности субъекта, использовался обществом в период действия договора аренды для эксплуатации расположенного на участке комплекса очистных сооружений, с помощью которого осуществляется очистка сточных вод, поступающих от абонентов нескольких районов субъектов Российской Федерации, следовательно, арендная плата за земельный участок, предоставленный для размещения объекта, указанного в пп. 2 ст. 49 ЗК РФ, с 1 марта 2015 г. не может превышать размер арендной платы, рассчитанный по правилам Приказа № 217 для соответствующих целей в отношении земельных участков, находящихся в федеральной собственности.
В Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 2(2015), утвержденном 26 июня 2015 г. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации (вопрос № 7), сформулирована следующая правовая позиция: Правила № 582, которыми определены ставки за федеральные земли, не применяются при определении арендной платы за земельные участки, находящиеся в собственности субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, земли, право государственной собственности на которые не разграничено; вместе с тем, если ставки утверждены непосредственно федеральным законом, они являются обязательными при определении размера арендной платы для всех публичных собственников.
Поскольку п. 4 ст. 397 ЗК РФ, вступившей в действие с 1 марта 2015 г., установлены случаи, при наличии которых размер арендной платы за некоторые виды публичных земель не может превышать размер арендной платы, установленный в отношении федеральных земель, данная норма Кодекса подлежит применению с указанной даты при определении арендной платы за все публичные земли независимо от того, какие правила установлены нормативными правовыми актами субъектов или муниципальных образований.
Так как арендная плата за пользование земельными участками, находящимися в государственной или муниципальной собственности, не может превышать федеральные ставки в случае, если на участках размещены объекты, предусмотренные пп. 2 ст. 49 ЗК РФ, неверен вывод судов о невозможности применения указанных ставок по причине того, что общество не включено в реестр естественных монополий. Исходя из положений ст. 3, 4, 5, 6 Федерального закона от 17 августа 1995 г. № 147-ФЗ «О естественных монополиях» основополагающим признаком субъекта естественной монополии следует считать осуществление данным субъектом деятельности в условиях естественной монополии в сферах, установленных данным Законом, а не факт его включения в реестр естественных монополий, который формируется на основании информации, полученной от различных органов и организаций, а также на основании заявлений самих организаций, осуществляющих указанную деятельность.
Определение № 305-ЭС17-12788
19. Если при привативном переводе долга отсутствует денежное предоставление со стороны первоначального должника и не доказано намерение нового должника одарить первоначального, предполагается, что возмездность данной сделки имеет иные, не связанные с денежными основания, в частности вытекает из внутригрупповых отношений первоначального и нового должников.
Кредитором (арендодателем), первоначальным должником (арендатором) и новым должником заключено соглашение о переводе долга об уплате арендных платежей за определенный период с первоначального должника на нового должника.
Новый должник исполнил указанное обязательство и обратился с заявлением о включении в реестр требований кредиторов первоначального должника, в отношении которого открыта процедура банкротства, требования о возмещении выплаченных кредитору сумм в качестве арендной платы.
Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, требования нового должника удовлетворены частично.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и отказала в удовлетворении заявления нового должника по следующим основаниям.
Согласно ст. 391 ГК РФ при заключении соглашения о переводе долга первоначальный должник полностью выбывает из основного обязательства, а его место занимает новый должник, который становится обязанным перед кредитором (далее – привативный перевод долга).
В случае исполнения после привативного перевода долга новым должником своих обязательств перед кредитором погашается его собственный долг, при этом подобное исполнение в отличие от случаев поручительства или кумулятивного принятия долга (абзац второй п. 1 ст. 391 ГК РФ) не предоставляет новому должнику прав требования (суброгационных или регрессных) к первоначальному должнику.
Разрешая вопрос о получении новым должником встречного предоставления при привативном переводе долга, необходимо учитывать, что исходя из презумпции возмездности гражданско-правовых договоров (п. 3 ст. 423 ГК РФ) соответствующая сделка действительна и при отсутствии в ней условий о получении новым должником каких-либо имущественных выгод, в том числе оплаты за принятие долга на себя. Если при привативном переводе долга отсутствует денежное предоставление со стороны первоначального должника и не доказано намерение нового должника одарить первоначального, презюмируется, что возмездность подобной сделки имеет иные, не связанные с денежными основания, в частности такая возмездность, как правило, вытекает из внутригрупповых отношений первоначального и нового должников, в связи с чем в подобной ситуации не применяются правила п. 3 ст. 424 ГК РФ об определении цены в денежном выражении.
Определение № 310-ЭС17-3279(2)
20. Положения п. 2 ст. 334 ГК РФ применяются к отношениям, возникшим из договоров залога, заключенным с 1 июля 2014 г.
Определением суда в состав третьей очереди реестра требований кредиторов должника включено требование банка как обязательство, обеспеченное залогом имущества должника (пяти земельных участков и нежилого здания).
Должник (арендодатель) заключил с третьими лицами (арендаторами) договоры аренды находящегося в залоге у банка имущества.
Банк направил конкурсному управляющему должником требование с указанием на необходимость распределения денежных средств, поступающих в конкурсную массу должника от сдачи в аренду заложенного в его пользу имущества в порядке, установленном ст. 138 Закона о банкротстве и п. 2 ст. 334 ГК РФ. Конкурсный управляющий должником представил возражение на данное требование банка.
Банк обратился в арбитражный суд с заявлением о разрешении разногласий относительно порядка распределения денежных средств, поступающих в конкурсную массу должника в виде арендной платы.
Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, разногласия разрешены, установлено, что денежные средства, поступающие в конкурсную массу должника в виде арендной платы от использования третьими лицами заложенного в пользу банка имущества должника, подлежат распределению в соответствии с п. 2 ст. 334 ГК РФ и ст. 138 Закона о банкротстве, то есть требования банка удовлетворяются преимущественно перед требованиями других кредиторов должника. Суды исходили из того, что Закон о банкротстве не содержит норм, устанавливающих порядок распределения денежных средств, поступающих в конкурсную массу должника от сдачи в аренду залогового имущества, в связи с чем указали, что в силу п. 1 ст. 6 ГК РФ к спорным правоотношениям подлежит применению п. 2 ст. 334 ГК РФ. Поскольку договоры аренды заложенного имущества заключены после вступления в силу п. 2 ст. 334 ГК РФ в редакции Федерального закона от 21 декабря 2013 г. № 367-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации» (далее – Закон № 367-ФЗ), суды пришли к выводу о том, что выручка от аренды предмета залога должна распределяться преимущественно банку как залоговому кредитору.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и установила, что денежные средства, поступающие в конкурсную массу в виде арендной платы, подлежат распределению в порядке, установленном ст. 134 Закона о банкротстве, по следующим основаниям.
Согласно абзацу четвертому п. 2 ст. 334 ГК РФ залогодержатель преимущественно перед другими кредиторами залогодателя вправе получить удовлетворение обеспеченного залогом требования также за счет доходов от использования заложенного имущества третьими лицами. Указанная норма включена в ГК РФ Законом № 367-ФЗ, вступившим в силу с 1 июля 2014 г.
В соответствии п. 2 ст. 422 ГК РФ закон, принятый после заключения договора и устанавливающий иные правила, чем те, которые действовали при заключении договора, распространяет свое действие на отношения сторон по такому договору лишь в случае, когда в законе это прямо установлено. Закон № 367-ФЗ такой оговорки не содержит.
По общему правилу объем залогового права определяется исходя из даты возникновения залога (ст. 341 ГК РФ). Договор ипотеки заключен 1 июня 2012 г., при этом распространение права залога на полученные в результате использования заложенного имущества доходы (абзац второй п. 1 ст. 340 ГК РФ в редакции до вступления в силу Закона № 367-ФЗ) названный договор не предусматривает, что сторонами не оспаривается.
Учитывая момент возникновения залоговых правоотношений, положения ст. 334 ГК РФ в редакции Закона № 367-ФЗ в данном случае неприменимы, при этом дата заключения договоров аренды заложенного имущества значения не имеет.
Определение № 301-ЭС17-9716
21. В случае представления залогодержателем достаточно серьезных доказательств, указывающих на возникновение залогового права, бремя доказывания условий для отказа в удовлетворении заявленных им требований (возражения о ничтожности договора залога, уничтожении заложенного имущества, приобретения залогового имущества третьим лицом по добросовестности и т.д.) переходит на его процессуальных оппонентов.
В рамках дела о банкротстве должника банк обратился с заявлением о включении в реестр требований кредиторов должника требования как обеспеченного залогом имущества должника.
Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, в реестр включены требования банка, в удовлетворении остальной части заявленных требований отказано. Суды исходили из того, что банком не представлено доказательств наличия залогового имущества в натуре.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и направила обособленный спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.
По смыслу разъяснений, изложенных в абзаце третьем п. 1 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 июля 2009 г. № 58 «О некоторых вопросах, связанных с удовлетворением требований залогодержателя при банкротстве залогодателя», на суд, разрешающий обособленный спор о признании требований кредитора залоговыми, возложена обязанность установить факт возникновения залога, в том числе проанализировать соответствующие юридические основания возникновения залогового права, а также проверить, не прекратилось ли данное право и имеется ли заложенное имущество у должника в натуре.
Исходя из принципа состязательности суд, осуществляя руководство арбитражным процессом, должен правильно распределить бремя доказывания фактических обстоятельств, в том числе принимая во внимание их материально-правовые интересы (ст. 9 АПК РФ).
Так, считающий себя залоговым кредитор, будучи истцом по такого рода обособленным спорам, всегда объективно заинтересован (ст. 4 АПК РФ) в признании его требований обоснованными, в связи с чем на него должна быть возложена первичная обязанность подтвердить основания возникновения залога. На лицо же, имеющее противоположные материальные интересы и не желающее, чтобы требования заявителя были установлены (например, арбитражный управляющий или другие кредиторы), исходя из его правовой позиции по спору может быть возложено бремя по доказыванию оснований прекращения залогового права либо подтверждения выбытия имущества из контроля должника.
В случае представления заявителем достаточно серьезных первичных доказательств и приведения убедительных аргументов, указывающих на возникновение залогового права, бремя доказывания условий для отказа в удовлетворении заявленных им требований (возражения о ничтожности договора залога, уничтожении заложенного имущества, приобретения залогового имущества третьим лицом по добросовестности и т.д.) переходит на его процессуальных оппонентов.
Банком в материалы дела были представлены договоры об ипотеке с выпиской из ЕГРН, из содержания которой следует, что правообладателем спорного объекта является должник, а в пользу банка зарегистрировано обременение в виде ипотеки на данное имущество. Кроме того, банком были представлены договоры о залоге движимого имущества.
Суд не указал, по каким причинам в качестве относимого, допустимого и достоверного доказательства он не принял выписку из ЕГРН, в то время как государственная регистрация права в данном реестре является единственным доказательством существования зарегистрированного права (ч. 5 ст. 1 Федерального закона от 13 июля 2015 г. № 218-ФЗ «О государственной регистрации недвижимости»; до 1 января 2017 г. – абзац второй п. 1 ст. 2 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним»). Следовательно, для отклонения подобного рода доказательства о существовании объекта залога и залогового права судом должны быть приведены очень веские мотивы (например, имущество уничтожено на момент включения требований в реестр (с приложением соответствующих документов)), что им сделано не было.
Обязав банк (истца) опровергнуть ничем не подтвержденный довод об отсутствии имущества в натуре, суд первой инстанции тем самым фактически возложил на него негативные последствия процессуального бездействия противоположной стороны и недоказанности ею условий, составляющих основания для отказа в иске, что недопустимо.
При этом следует отметить, что характерная особенность споров об обращении взыскания на заложенное имущество (разновидностью которых является установление залоговых требований в деле о банкротстве) состоит еще и в том, что исполнение судебного акта об удовлетворении требований в условиях отсутствия имущества у ответчика в натуре в любом случае невозможно (например, не могут быть проведены торги, потому что отсутствует их предмет), в связи с чем при наличии возражений противоположной стороны любые сомнения по вопросу о том, имеется ли данное имущество либо нет, по общему правилу должны быть истолкованы в пользу признания наличия залога.
Определение № 305-ЭС17-9931
22. Кредитор вправе взыскать с лица, несвоевременно и (или) не полностью внесшего плату за жилое помещение и коммунальные услуги, сумму финансовой санкции в размере, не превышающем размер ответственности (пеней), установленный ч. 14 ст. 155 ЖК РФ, в том числе и в случае, когда кредитор в обоснование своего требования ссылается на положения п. 1 ст. 395 ГК РФ.
Товарищество собственников жилья (далее – товарищество) осуществляет управление жилым комплексом, часть жилых и нежилых помещений в котором на праве оперативного управления принадлежит федеральному учреждению (далее – учреждение).
Товарищество с 2012 по 2014 год оказывало услуги по содержанию и ремонту общего имущества многоквартирных домов жилого комплекса. Договор на оказание услуг товарищество и учреждение не заключали.
Определением арбитражного суда по другому делу по иску товарищества к учреждению о взыскании задолженности за оказанные услуги по содержанию и ремонту общего имущества многоквартирных домов утверждено мировое соглашение, согласно которому учреждение обязалось добровольно уплатить товариществу задолженность в течение 15 дней с даты утверждения мирового соглашения.
Ссылаясь на то, что учреждение оплатило оказанные товариществом услуги за 2012 – 2013 годы только в мае 2016 года, за период с января по апрель 2014 года – 24 июля 2015 г., за период с мая по ноябрь 2014 года – 31 декабря 2014 г., товарищество обратилось в арбитражный суд с иском о взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами, начисленных на сумму долга по оплате услуг, оказанных с января 2013 года по ноябрь 2014 года.
Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлением суда апелляционной инстанции, исковые требования удовлетворены частично.
Постановлением арбитражного суда округа решение суда первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции отменены, в удовлетворении иска отказано. Суд исходил из того, что ч. 14 ст. 155 ЖК РФ установлена ответственность лиц, несвоевременно и (или) не полностью внесших плату за жилое помещение и коммунальные услуги, в виде пеней; согласно разъяснениям, приведенным в п. 61 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2016 г. № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств», если размер неустойки установлен законом, то в силу п. 2 ст. 332 ГК РФ он не может быть уменьшен по заранее заключенному соглашению сторон, но может быть увеличен, если такое увеличение законом не запрещено, например, не допускается увеличение размера неустоек, установленных ч. 14 ст. 155 ЖК РФ за несвоевременное и (или) неполное внесение лицами платы за жилое помещение и коммунальные услуги; поскольку к спорным правоотношениям применяются специальные нормы права, предусматривающие ответственность за нарушение сроков оплаты оказанных услуг в виде неустойки, удовлетворение иска о взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами в соответствии со ст. 395 ГК РФ является неправомерным.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила принятые по делу судебные акты и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.
Согласно ч. 2 ст. 154 ЖК РФ плата за жилое помещение и коммунальные услуги для собственника помещения в многоквартирном доме включает в себя плату за содержание жилого помещения, в том числе плату за услуги, работы по управлению многоквартирным домом, за содержание и текущий ремонт общего имущества в многоквартирном доме, за коммунальные ресурсы, потребляемые при использовании и содержании общего имущества в многоквартирном доме. Лицо, за которым помещения в многоквартирном доме закреплены на праве оперативного управления, в силу норм действующего гражданского и жилищного законодательства обязано нести расходы по оплате оказанных услуг по содержанию и ремонту общего имущества многоквартирного дома.
Частью 14 ст. 155 ЖК РФ (в редакции, действовавшей до 1 января 2016 г.) предусмотрена ответственность лица, несвоевременно и (или) не полностью внесшего плату за жилое помещение и коммунальные услуги, в виде уплаты пеней в размере одной трехсотой ставки рефинансирования Центрального банка Российской Федерации, действующей на день фактической оплаты, от не выплаченных в срок сумм за каждый день просрочки начиная со следующего дня после установленного срока оплаты по день фактической выплаты включительно; увеличение установленных данной частью размеров пеней не допускается. Указанные пени по своей правовой природе являются законной неустойкой (ст. 332 ГК РФ).
Отсутствие у лица, обязанного нести расходы по оплате указанных услуг, надлежаще оформленного договора с лицом, оказывающим эти услуги, в силу действующего жилищного законодательства не может повлечь отказ в удовлетворении требований о взыскании штрафных санкций.
Редакция ст. 395 ГК РФ, действовавшая до 1 июня 2015 г., не содержала запрета на взыскание процентов за пользование чужими денежными средствами в том случае, если законом или соглашением сторон предусмотрена неустойка за неисполнение или ненадлежащее исполнение денежного обязательства. Согласно сложившейся до 1 июня 2015 г. практике применения норм ГК РФ об ответственности за неисполнение денежного обязательства кредитор был вправе предъявить требование о взыскании установленной законом (соглашением сторон) неустойки либо требование о взыскании с должника процентов на основании ст. 395 ГК РФ (п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 8 октября 1998 г. № 13/14 «О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами» в редакции до 24 марта 2016 г.).
Поскольку в ч. 14 ст. 155 ЖК РФ указано на невозможность увеличения установленного данной нормой размера неустойки за несвоевременное внесение платы за жилое помещение и коммунальные услуги, сумма процентов за пользование чужими денежными средствами, начисленных на сумму долга, не должна превышать размер законной неустойки. Арбитражный суд округа также не учел правовой подход, сформулированный в Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 2 (2016), утвержденном Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 6 июня 2016 г. (раздел «Обязательственное право», вопрос № 2), согласно которому не может служить основанием для отказа в иске о взыскании суммы санкции за неисполнение или ненадлежащее исполнение денежного обязательства ее неправильная правовая квалификация истцом, обосновывающим свое требование п. 1 ст. 395 ГК РФ, в то время как законом или соглашением сторон на этот случай предусмотрена неустойка; в этом случае суд вправе взыскать проценты в пределах суммы неустойки, подлежащей взысканию в силу закона или договора.
Таким образом, товарищество вправе требовать взыскания с учреждения, несвоевременно внесшего плату за услуги, оказанные в период с января 2013 г. по ноябрь 2014 г. по содержанию и текущему ремонту общего имущества в многоквартирных домах, процентов в размере, не превышающем неустойку, установленную ч. 14 ст. 155 ЖК РФ.
Определение № 305-ЭС17-10359
23. Заказчик по договору об осуществлении технологического присоединения вправе отказаться от договора на основании положений ст. 782 ГК РФ.
Обществом (заказчиком) и компанией (исполнителем) заключен договор технологического присоединения, по которому общество перечислило компании аванс.
Впоследствии общество в одностороннем порядке отказалось от договора и просило компанию вернуть перечисленные денежные средства.
Отказ компании от возврата аванса послужил основанием для обращения общества в арбитражный суд с иском к компании о взыскании указанной денежной суммы и процентов за пользование чужими денежными средствами.
Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, в удовлетворении иска отказано.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.
В соответствии с п. 1 ст. 26 Федерального закона от 26 марта 2003 г. № 35-ФЗ «Об электроэнергетике» (далее – Закон № 35-ФЗ), п. 6 Правил технологического присоединения энергопринимающих устройств потребителей электрической энергии, объектов по производству электрической энергии, а также объектов электросетевого хозяйства, принадлежащих сетевым организациям и иным лицам, к электрическим сетям, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 27 декабря 2004 г. № 861 (далее – Правила № 861), технологическое присоединение осуществляется на основании договора об осуществлении технологического присоединения к объектам электросетевого хозяйства, заключаемого между сетевой организацией и обратившимся к ней лицом. Указанный договор является публичным. По договору об осуществлении технологического присоединения сетевая организация принимает на себя обязательства по реализации мероприятий, необходимых для осуществления такого технологического присоединения, в том числе мероприятий по разработке и в случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации об электроэнергетике, согласованию с системным оператором технических условий, обеспечению готовности объектов электросетевого хозяйства, включая их проектирование, строительство, реконструкцию, к присоединению энергопринимающих устройств и (или) объектов электроэнергетики, урегулированию отношений с третьими лицами в случае необходимости строительства (модернизации) такими лицами принадлежащих им объектов электросетевого хозяйства (энергопринимающих устройств, объектов электроэнергетики). Как правило, построенные и реконструированные объекты электросетевого хозяйства не передаются заказчику; силами сетевой организации создаются условия для технологического присоединения энергопринимающих устройств заказчика с согласованной категорией надежности к электрической сети сетевой организации и для последующей передачи заказчику электрической энергии с определенными физическими характеристиками. В свою очередь, заказчик вносит сетевой организации плату по договору об осуществлении технологического присоединения с возможным условием об оплате выполнения отдельных мероприятий по технологическому присоединению, а также разрабатывает проектную документацию в границах своего земельного участка согласно обязательствам, предусмотренным техническими условиями, и выполняет технические условия, касающиеся обязательств заказчика (п. 1 ст. 26 Закона № 35-ФЗ и пп. 16, 17 Правил № 861).
В таком виде договор о технологическом присоединении по всем своим существенным условиям соответствует договору о возмездном оказании услуг; к правоотношениям сторон по договору технологического присоединения применяются помимо специальных норм положения гл. 39 ГК РФ, а также общие положения об обязательствах и о договоре (раздел III ГК РФ).
В соответствии с п. 1 ст. 782 ГК РФ заказчик вправе отказаться от исполнения договора возмездного оказания услуг при условии оплаты исполнителю фактически понесенных им расходов. Отсутствие в специальных нормативных актах указания на возможность немотивированного одностороннего отказа от исполнения договора не означает, что такого права у заказчика не имеется.
Иное толкование положений специального регулирования может привести к тому, что при отсутствии интереса заказчика в строительстве объекта, присоединение которого планировалось произвести к электрической сети ответчика, заказчик лишается возможности прекратить договорные отношения в установленных ГК РФ случаях и минимизировать свои убытки как в виде платы за технологическое присоединение, так и в виде предусмотренной договором ответственности за неисполнение обязательств по договору.
Таким образом, общество вправе в одностороннем порядке отказаться от исполнения договора при условии оплаты исполнителю (компании) фактически понесенных им расходов.
Определение № 305-ЭС17-11195
24. Под неопределенным кругом потребителей для целей применения ч. 1 ст. 10 Федерального закона от 26 июля 2006 г. №» 135-ФЗ «О защите конкуренции» следует понимать множественность (не единичность) числа потребителей, чьи права и законные интересы могут быть затронуты действиями лица, занимающего доминирующее положение на рынке.
Согласно решению антимонопольного органа общество на основании ч. 1 ст. 10 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (далее – Закон о защите конкуренции) признано злоупотребившим доминирующим положением на рынке услуг по вывозу (транспортировке) твердых бытовых отходов. Антимонопольный орган пришел к выводу о том, что используемый обществом порядок заключения договоров на вывоз твердых бытовых отходов путем опубликования в газете публичных оферт, а затем посредством включения в единую квитанцию на оплату жилищно-коммунальных платежей суммы оплаты за вывоз твердых бытовых отходов противоречит Правилам предоставления услуг по вывозу твердых и жидких бытовых отходов, утвержденным Постановлением Правительства Российской Федерации от 10 февраля 1997 г. № 155 и позволяет обществу поддерживать значительную долю на рынке данных услуг. По мнению антимонопольного органа, это может привести к недопущению, ограничению, устранению конкуренции и ограничивает право потребителей рассматриваемой услуги (собственников жилых помещений и собственников жилых помещений в многоквартирных домах, выбравших в качестве способа управления домом непосредственное управление) на самостоятельный выбор поставщика (исполнителя).
Общество обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании недействительным указанного решения антимонопольного органа.
Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлением суда апелляционной инстанции, в удовлетворении заявления отказано.
Постановлением арбитражного суда округа решение суда первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции отменены, решение антимонопольного органа признано незаконным. Суд исходил из того, что ч. 1 ст. 10 Закона о защите конкуренции с 5 января 2016 г. действует в новой редакции, и подлежит применению в случаях, когда имеет место недопущение, ограничение, устранение конкуренции и (или) ущемление интересов неопределенного круга потребителей, в то время как оспариваемое решение антимонопольного органа направлено на защиту интересов собственников жилых помещений г. Тамбова (жилых домов, их частей, комнат в жилых домах) и собственников жилых помещений в многоквартирных домах, выбравших в качестве способа управления домом непосредственное управление, круг которых является определенным.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила постановление арбитражного суда округа и направила дело на новое рассмотрение в арбитражный суд округа по следующим основаниям.
Закон о защите конкуренции исходит из открытого перечня действий, которые могут быть сочтены в качестве злоупотребления доминирующим положением, называя в ч. 1 ст. 10 Закона о защите конкуренции примеры наиболее распространенных видов данного антимонопольного нарушения.
С учетом положений ч. 1 ст. 2 Закона о защите конкуренции, пп. 3 – 4 ст. 1, абзаца второго п. 1 ст. 10 ГК РФ это означает, что на хозяйствующих субъектов, занимающих доминирующее положение, возлагается общая обязанность воздерживаться от такого использования своей рыночной силы, которое бы приводило к негативным последствиям для конкуренции и (или) непосредственному причинению ущерба иным участникам рынка, включая потребителей, извлечению выгоды из использования доминирующего положения в отношениях с ними.
В последнем случае, исходя из разъяснений, данных в п. 4 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30 июня 2008 г. № 30 (редакция от 14 октября 2010 г.) «О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением арбитражными судами антимонопольного законодательства», оценка добросовестности поведения доминирующего хозяйствующего субъекта дается с позиций разумности и обоснованности применения им рыночной силы при использовании гражданских прав.
Следовательно, для целей применения ч. 1 ст. 10 Закона о защите конкуренции (в том числе в редакции, действующей после 5 января 2016 г.) понятие неопределенного круга потребителей используется не в значении невозможности установить число таких лиц на заданный момент времени, а в контексте множественности (не единичности) числа потребителей как участников рынка, чьи права и законные интересы могут быть затронуты действиями лица, занимающего доминирующее положение, исходя из характера допущенного данным лицом злоупотребления имеющейся у него рыночной властью и последствий таких нарушений.
Иной подход к толкованию данной нормы по существу приводит к установлению не оправданных объективными причинами различий в сфере действия запрета злоупотребления правом для доминирующих на рынке субъектов, что не отвечает принципу равенства всех перед законом.
Определение № 310-КГ17-12130
25. Лицо, приобретавшее товары (работы, услуги) по операциям, освобожденным от налогообложения, но получившее от контрагента счет-фактуру с выделением суммы НДС, не лишено права принять к вычету предъявленную сумму налога.
По результатам камеральной налоговой проверки уточненной налоговой декларации общества по НДС налоговый орган принял решения об отказе в привлечении общества к ответственности за совершение налогового правонарушения и об отказе в возмещении суммы НДС, заявленной к возмещению.
Основанием для принятия указанных решений в части отказа в возмещении НДС послужил вывод налогового органа, что, приобретая в проверяемом периоде у подрядных организаций работы (услуги) по сохранению объекта культурного наследия, его реставрации и приспособлению для современного использования, общество неправомерно включило в состав налоговых вычетов суммы НДС на основании счетов-фактур, выставленных подрядными организациями с выделенной суммой НДС, поскольку указанные работы (услуги), в соответствии с пп. 15 п. 2 ст. 149 Налогового кодекса Российской Федерации (далее – НК РФ), освобождены от налогообложения НДС.
Общество обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании решений налогового органа незаконными.
Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, в удовлетворении заявления отказано. Суды пришли к выводу, что выставленные подрядными организациями счета-фактуры с выделенными суммами НДС не соответствуют положениям п. 5 ст. 169 НК РФ, а потому не могут являться основанием для применения налоговых вычетов по НДС. Суды указали, что общество не имеет права на включение в порядке, предусмотренном ст. 171 и 172 НК РФ, в состав налоговых вычетов по НДС сумм налога, уплаченных обществом подрядным организациям за выполнение спорных работ (услуг), не подлежащих обложению НДС.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и удовлетворила заявление общества по следующим основаниям.
В соответствии с п. 5 ст. 173 НК РФ сумма НДС, подлежащая уплате в бюджет, исчисляется следующими лицами в случае выставления ими покупателю счета-фактуры с выделением суммы налога: 1) лицами, не являющимися налогоплательщиками, или налогоплательщиками, освобожденными от исполнения обязанностей налогоплательщика, связанных с исчислением и уплатой налога; 2) налогоплательщиками при реализации товаров (работ, услуг), операции по реализации которых не подлежат налогообложению.
При этом сумма НДС, подлежащая уплате в бюджет, определяется как сумма налога, указанная в соответствующем счете-фактуре, переданном покупателю товаров (работ, услуг).
В Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 3 июня 2014 г. № 17-П разъяснено, что одним из проявлений диспозитивности в регулировании налоговых правоотношений выступает право лиц, не являющихся плательщиками НДС, или налогоплательщиков, освобожденных от исполнения обязанностей налогоплательщика, связанных с его исчислением и уплатой, вступить в правоотношения по уплате данного налога, что в силу п. 5 ст. 173 НК РФ возлагает на таких лиц обязанность выставлять покупателю счет-фактуру с выделением в нем суммы налога и, соответственно, исчислять сумму данного налога, подлежащую уплате в бюджет. Выставленный же покупателю счет – фактура, согласно п. 1 ст. 169 НК РФ, в дальнейшем служит для него основанием для принятия указанных в счете-фактуре сумм налога к вычету.
Как следует из п. 5 ст. 173 НК РФ, обязанность продавца уплатить НДС в бюджет и право покупателя применить налоговый вычет связаны с одним и тем же юридическим фактом – выставлением счета-фактуры: право покупателя на такой вычет ставится в зависимость от предъявления ему продавцом сумм налога на добавленную стоимость в порядке, предусмотренном НК РФ, то есть посредством счета-фактуры (п. 1 ст. 169 НК РФ), а обязанность продавца перечислить сумму этого налога в бюджет обусловлена выставлением им счета-фактуры с выделением в нем соответствующей суммы отдельной строкой.
Таким образом, общество, приобретавшее у подрядных организаций работы (услуги) по сохранению объекта культурного наследия, его реставрации и приспособлению для современного использования и получившее от этих подрядных организаций счета-фактуры с выделением суммы НДС, вправе было применить соответствующие налоговые вычеты, а подрядные организации обязаны уплатить НДС в бюджет. При этом доказательств направленности действий общества и подрядных организаций на получение необоснованной налоговой выгоды не представлено и обществу не вменяется.
Определение № 307-КГ17-12461
26. Учитывая закрепленный в п. 6 ст. 3 НК РФ общий для всех обязательных платежей принцип формальной определенности норм, порядок исчисления утилизационного сбора и соответствующие обязанности плательщиков данного сбора не могут устанавливаться путем применения норм права по аналогии.
Общество заявило к таможенному оформлению товары – новые самоходные погрузчики иностранного изготовления. При обращении в таможенный орган с заявлением о проставлении отметок об уплате утилизационного сбора в паспортах самоходных машин общество представило в таможенный орган расчет утилизационного сбора, в соответствии с которым в основу определения размера сбора положена конструкционная масса погрузчиков, установленная изготовителями. Таможенный орган отказал в проставлении отметок об уплате утилизационного собора в паспортах самоходных машин в связи с неполной уплатой утилизационного сбора ввиду занижения массы погрузчиков. По мнению таможенного органа, при исчислении сбора помимо конструктивной массы следовало учесть грузоподъемность погрузчиков, что должно влечь соответствующее увеличение размера сбора.
Общество обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании решения таможенного органа незаконным.
Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, в удовлетворении заявления отказано. Суды исходили из того, что определение понятия «максимальная технически допустимая масса» в отношении самоходных машин отсутствует как в Перечне видов и категорий самоходных машин и прицепов к ним, в отношении которых уплачивается утилизационный сбор, а также размер утилизационного сбора, утвержденном Постановлением Правительства Российской Федерации от 6 февраля 2016 г. № 81 (далее – Перечень), так и в Техническом регламенте Таможенного союза 010/2011 «О безопасности машин и оборудования», утвержденном Решением Комиссии Таможенного союза от 18 октября 2011 г. № 823.
В связи с этим на основании ч. 6 ст. 13 АПК РФ суды применили по аналогии закона положения Технического регламента Таможенного союза «О безопасности колесных транспортных средств», утвержденного Решением Комиссии Таможенного союза от 9 декабря 2001 г. № 877, в котором дано определение технически допустимой максимальной массы колесного транспортного средства – установленной изготовителем максимальной массы транспортного средства со снаряжением, пассажирами и грузом.
По аналогии с указанным определением суды пришли к выводу, что для целей расчета утилизационного сбора максимальная технически допустимая масса погрузчика должна определяться путем суммирования массы самоходной машины и ее грузоподъемности. При таком расчете сбора его величина за каждый погрузчик должна составлять двукратный размер базовой ставки, в то время как обществом утилизационный сбор исчислен исходя из однократного размера базовой ставки.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила названные судебные акты и направила дело на новое рассмотрение по следующим основаниям.
Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, в регулировании обязательных публичных индивидуально возмездных платежей компенсационного фискального характера (фискальных сборов) вправе участвовать Правительство Российской Федерации – в той мере, в какой эти платежи допускаются по смыслу Федерального закона, возлагающего на Правительство Российской Федерации определение в своих нормативных правовых актах порядка их исчисления.
При этом обязательные в силу закона публичные платежи в бюджет, не являющиеся налогами и не подпадающие под данное НК РФ определение сборов и не указанные в нем в качестве таковых, но по своей сути представляющие собой именно фискальные сборы, не должны выводиться из сферы действия ст. 57 Конституции Российской Федерации и развивающих ее правовых позиций об условиях надлежащего установления налогов и сборов, конкретизированных законодателем применительно к сборам, в частности п. 3 ст. 17 НК РФ, которая приобретает тем самым универсальный характер.
Так, для отношений по уплате фискальных сборов в правовом государстве принципиально важным является соблюдение требования определенности правового регулирования, заключающейся в конкретности, ясности и недвусмысленности нормативных установлений, что призвано обеспечить лицу, на которое законом возлагается та или иная обязанность, реальную возможность предвидеть в разумных пределах последствия своего поведения в конкретных обстоятельствах.
С учетом изложенного на отношения по взиманию утилизационного сбора распространяется общий для всех обязательных платежей принцип формальной определенности, нашедший своей закрепление, в частности, в п. 6 ст. 3 НК РФ и состоящий в том, что правила их взимания должны быть сформулированы ясным образом, чтобы обязанность по уплате могла быть исполнена правильно каждым плательщиком и не зависела от усмотрения контролирующих органов.
Это означает, что все существенные элементы юридического состава утилизационного сбора, в том числе его базовая ставка и порядок исчисления, должны быть установлены законом и принятыми в соответствии с ним нормативными правовыми актами Правительства Российской Федерации. Определение данных элементов и соответствующих им обязанностей плательщиков сбора в рамках правоприменительной деятельности таможенных органов, равно как и восполнение пробелов в порядке исчисления сбора по аналогии, не может быть признано правомерным.
Утвержденный Правительством Российской Федерации порядок исчисления утилизационного сбора не содержит нормы, предписывающей определять размер сбора в отношении погрузчиков с учетом такой их технической характеристики, как грузоподъемность в дополнение к указанной изготовителем массе самого погрузчика.
Следовательно, именно масса погрузчика необходима для расчета суммы утилизационного сбора, так как влияние этого параметра на процесс утилизации самоходных погрузчиков носит объяснимый характер и получило свое закрепление в Перечне в соответствии с пп. 4-5 ст. 24.1 Федерального закона от 24 июня 1998 г. № 89-ФЗ «Об отходах производства и потребления».
Принимая во внимание, что расширительное истолкование понятия «максимально допустимая техническая масса» в отношении самоходных машин способно приводить к двукратному изменению размера утилизационного сбора, следует признать, что данный вопрос имеет существенное значение с точки зрения соблюдения принципа формальной определенности норм, регулирующих взимание данного фискального платежа. В связи с этим у судов, при наличии неопределенности в правовом регулировании, отсутствовали законные основания для того, чтобы истолковывать правила исчисления утилизационного сбора в сторону увеличения фискального бремени, возлагаемого на его плательщиков.
Определение № 305-КГ17-12383
27. Заявление декларантом либо таможенным брокером (представителем) при таможенном декларировании товаров недостоверных сведений о качественных характеристиках товаров при условии полного декларирования этих товаров по количественным характеристикам подлежит квалификации по ч. 2 ст. 16.2 КоАП РФ.
Общество представило в таможенный орган декларацию на товары для целей таможенного оформления ввезенного на территорию Российской Федерации товара. В ходе проверки правильности классификации товара таможенным органом назначена экспертиза, по результатам которой было выявлено недекларирование по установленной форме товаров, подлежащих таможенному декларированию.
Постановлением таможенного органа общество привлечено к административной ответственности, предусмотренной ч. 1 ст. 16.2 КоАП РФ, с назначением наказания в виде штрафа.
Общество обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании постановления таможенного органа незаконным.
Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, в удовлетворении заявления отказано. Суды исходили из того, что общество задекларировало иной товар, чем тот, который представило к таможенному оформлению, и, соответственно, не задекларировало фактически ввезенный товар, что образует состав административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 16.2 КоАП РФ.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила принятые судебные акты и удовлетворила заявление общества по следующим основаниям.
Согласно п. 30 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 октября 2006 г. № 18 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении особенной части Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» при разграничении административных правонарушений, ответственность за которые предусмотрена ч. 1 и 2 ст. 16.2 КоАП РФ, необходимо исходить из следующего.
Частью 1 ст. 16.2 КоАП РФ установлена ответственность за недекларирование товаров и (или) транспортных средств, когда лицом фактически не выполняются требования таможенного законодательства по декларированию и таможенному оформлению товара, то есть таможенному органу не заявляется весь товар либо его часть (не заявляется часть однородного товара либо при декларировании товарной партии, состоящей из нескольких товаров, в таможенной декларации сообщаются сведения только об одном товаре или к таможенному оформлению представляется товар, отличный от того, сведения о котором были заявлены в таможенной декларации). Если же товар по количественным характеристикам задекларирован полностью, но декларантом либо таможенным брокером (представителем) в таможенной декларации заявлены не соответствующие действительности (недостоверные) сведения о качественных характеристиках товара, необходимых для таможенных целей, эти действия образуют состав административного правонарушения, предусмотренный ч. 2 ст. 16.2 КоАП РФ, при условии, что такие сведения послужили основанием для освобождения от уплаты таможенных пошлин, налогов или для занижения их размера.
Таким образом, ошибка в классификации товара для таможенных целей, не сопряженная с недостоверным декларированием его количественных характеристик, не может служить основанием для привлечения к ответственности по ч. 1 ст. 16.2 КоАП РФ.
При этом из содержания положений ч. 1 и 2 ст. 16.2 КоАП РФ следует, что законодатель рассматривает недекларирование товара в качестве правонарушения, имеющего значительно большую общественную опасность для сферы таможенного дела в сравнении с недостоверным декларированием товаров, что находит отражение в несопоставимости размеров санкций, установленных данными нормами. При этом состав правонарушения, предусмотренный ч. 1 ст. 16.2 КоАП РФ, является формальным, в то время как ответственность по ч. 2 ст. 16.2 КоАП РФ наступает только при условии, что недостоверное декларирование товара привело к неблагоприятным последствиям – неуплате таможенных пошлин.
Ввезенный товар был полностью задекларирован обществом с указанием сведений о его наименовании и количестве в соответствии с условиями внешнеторгового контракта и товаросопроводительными документами.
Следовательно, в рассматриваемой ситуации имело место заявление недостоверных сведений о качественных характеристиках фактически ввезенного товара, тогда как сам товар задекларирован полностью, что образует состав правонарушения, ответственность за которое установлена ч. 2 ст. 16.2 КоАП РФ.
Определение № 307-АД17-8737
28. Неразмещение хозяйствующим субъектом, осуществляющим торговую деятельность посредством организации торговой сети, в информационно-телекоммуникационной сети Интернет информации об условиях отбора контрагента для заключения договора поставки продовольственных товаров и о существенных условиях такого договора не образует состав административного правонарушения, ответственность за которое предусмотрена ч. 1 ст. 14.41 КоАП РФ.
В ходе проведения проверки соблюдения требований, предъявляемых к хозяйствующим субъектам, осуществляющим торговую деятельность посредством организации торговой сети либо поставку продовольственных товаров в торговые сети, установленных ч. 1 и 2 ст. 9 Федерального закона от 28 декабря 2009 г. № 381-ФЗ «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» (далее – Закон № 381-ФЗ), антимонопольный орган выявил факт отсутствия на сайте общества в информационно-телекоммуникационной сети Интернет (далее – интернет-сайт) информации об условиях отбора контрагентов для заключения договора поставки продовольственных товаров, а также актуальной информации о существенных условиях такого договора.
Постановлением антимонопольного органа общество привлечено к административной ответственности, предусмотренной ч.1 ст. 14.41 КоАП РФ, с назначением наказания в виде административного штрафа.
Общество обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании постановления антимонопольного органа незаконным.
Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, в удовлетворении заявления отказано. Суды квалифицировали указанное деяние как непредоставление обществом запрашиваемой контрагентами информации об условиях отбора контрагента для заключения договора поставки продовольственных товаров, о существенных условиях такого договора. Суды также указали, что под непредоставлением информации по запросу контрагента понимается не только уклонение торговой сети от направления контрагенту письменного ответа о способах и формах отбора, но и неразмещение такой информации общедоступным способом для контрагентов на интернет-сайте, так как обращение контрагента к сведениям, размещенным на интернет-сайте торговой сети, является способом запроса информации.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила решение суда первой инстанции, постановление суда апелляционной инстанции и постановление арбитражного суда округа и удовлетворила заявление общества по следующим основаниям.
Согласно ч. 1 ст. 14.41 КоАП РФ административная ответственность наступает за непредоставление хозяйствующим субъектом, осуществляющим торговую деятельность посредством организации торговой сети, запрашиваемой контрагентом информации об условиях отбора контрагента для заключения договора поставки продовольственных товаров, о существенных условиях такого договора.
Исходя из буквального толкования указанной нормы права, правонарушением признается непредоставление соответствующим хозяйствующим субъектом упомянутой информации на запрос, полученный со стороны контрагента.
Учитывая исторический и систематический способы толкования правовых норм, содержащихся в ч. 1 ст. 9 Закона № 381-ФЗ и ч. 1 ст. 14.41 КоАП РФ, ответственность за неразмещение соответствующим хозяйствующим субъектом упомянутой информации на интернет-сайте не предусмотрена ч. 1 ст. 14.41 КоАП РФ.
Такой вывод следует из того, что изначально, в соответствии с ч. 1 ст. 9 Закона № 381-ФЗ, обязанность хозяйствующего субъекта, осуществляющего торговую деятельность посредством организации торговой сети, обеспечить хозяйствующему субъекту, осуществляющему поставки продовольственных товаров, доступ к информации об условиях отбора контрагента для заключения договора поставки продовольственных товаров и о существенных условиях такого договора могла быть реализована двумя способами: либо путем размещения соответствующей информации на интернет-сайте, либо путем предоставления запрашиваемой информации безвозмездно в четырнадцатидневный срок со дня получения запроса.
В соответствии с ч. 1 ст. 14.41 КоАП РФ ответственность была предусмотрена за непредоставление хозяйствующим субъектом, осуществляющим торговую деятельность посредством организации торговой сети, запрашиваемой контрагентом указанной информации.
За неразмещение такой информации на интернет-сайте административная ответственность не была предусмотрена.
После исключения Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 273-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» слов «или путем предоставления запрашиваемой информации безвозмездно в четырнадцатидневный срок со дня получения запроса» соответствующие изменения в ч. 1 ст. 14.41 КоАП РФ внесены не были, хотя другие изменения, касающиеся ответственности указанных хозяйствующих субъектов за правонарушения в данной сфере, этим же законом были предусмотрены.
Учитывая административный характер правоотношений, в которых находятся государственный орган и лицо, привлекаемое к административной ответственности, расширительное толкование норм об административной ответственности не допускается. Административная ответственность, установленная ч. 1 ст. 14.41 КоАП РФ, наступает лишь за те действия, которые прямо предусмотрены диспозицией указанной нормы.
Таким образом, допущенное обществом нарушение требований ч. 1 ст. 9 Закона № 381-ФЗ (в редакции, действующей с 15 июля 2016 г.), выразившееся в неразмещении на интернет-сайте необходимой информации, не может быть квалифицировано как противоправное деяние, ответственность за которое установлена ч. 1 ст. 14.41 КоАП РФ.
Определение № 304-АД17-12725
29. Изменение наименования юридического лица в связи с приведением его в соответствие с нормами гл. 4 ГК РФ не требует внесения изменений в паспорт сделки и поэтому не влечет применение административной ответственности, предусмотренной ч. 6 ст. 15.25 КоАП РФ.
Общество было зарегистрировано, как юридическое лицо в форме закрытого акционерного общества и заключило контракт на поставку белково-витаминно-минерального концентрата, в связи с чем в уполномоченном банке открыт паспорт сделки.
В порядке выполнения требований п. 7 ст. 3 Федерального закона от 5 мая 2014 г. № 99-ФЗ «О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации» (далее – Федеральный закон № 99-ФЗ), согласно листу записи Единого государственного реестра юридических лиц, внесена запись о государственной регистрации изменений, вносимых в учредительные документы общества в части изменения его наименования.
По мнению таможенного органа, срок представления в уполномоченный банк документов, необходимых для переоформления паспорта сделки, согласно положениям пп. 8.1 – 8.4 Инструкции Банка России от 4 июня 2012 г. № 138-И «О порядке представления резидентами уполномоченным банкам документов и информации, связанных с проведением валютных операций, порядке оформления паспортов сделок, а также порядке учета уполномоченными банками валютных операций и контроля за их проведением» – не позднее 28 января 2016 г. включительно. Между тем документы в уполномоченный банк обществом представлены не были, паспорт сделки не переоформлен.
Постановлением таможенного органа общество привлечено к административной ответственности, предусмотренной ч. 6 ст. 15.25 КоАП РФ, с назначением наказания в виде административного штрафа.
Общество обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании постановления таможенного органа незаконным.
Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлением суда апелляционной инстанции, в удовлетворении заявления отказано.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила решение суда первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции и удовлетворила заявление общества по следующим основаниям.
В силу п. 7 ст. 3 Федерального закона № 99-ФЗ учредительные документы, а также наименования юридических лиц, созданных до дня вступления в силу настоящего Федерального закона, подлежат приведению в соответствие с нормами гл. 4 ГК РФ (в редакции настоящего Федерального закона) при первом изменении учредительных документов таких юридических лиц. Изменение наименования юридического лица в связи с приведением его в соответствие с нормами гл. 4 ГК РФ (в редакции настоящего Федерального закона) не требует внесения изменений в правоустанавливающие и иные документы, содержащие его прежнее наименование. Учредительные документы таких юридических лиц до приведения их в соответствие с нормами гл. 4 ГК РФ (в редакции настоящего Федерального закона) действуют в части, не противоречащей указанным нормам.
Следовательно, в рассматриваемой ситуации изменение наименования общества в связи с приведением его в соответствие с нормами гл. 4 ГК РФ не требует внесения изменений в правоустанавливающие и иные документы, содержащие его прежнее наименование, в том числе в паспорт сделки.
Определение № 305-АД17-11035
30. Началом течения срока давности привлечения к административной ответственности за несвоевременное представление в уполномоченный банк документов и информации, которые необходимы для переоформления паспорта сделки, является день, следующий за последним днем периода, предоставленного уполномоченным органом для исполнения соответствующей обязанности, даже если следующий день является нерабочим (праздничным).
При исполнении условий договора на предоставление беспроцентного займа от общества в уполномоченный банк не поступили заявление, документы и информация, которые необходимы для переоформления паспорта сделки в срок, установленный п. 8.4 Инструкции Банка России от 4 июня 2012 г. № 138-И «О порядке представления резидентами и нерезидентами уполномоченным банкам документов и информации, связанных с проведением валютных операций, порядке оформления паспортов сделок, а также порядке учета уполномоченными банками валютных операций и контроля за их проведением», а именно не позднее 29 января 2016 г. (пятница).
Постановлением налогового органа от 31 января 2017 г. общество привлечено к административной ответственности, предусмотренной ч. 6 ст. 15.25 КоАП РФ, с назначением наказания в виде административного штрафа.
Общество обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании постановления налогового органа незаконным.
Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлением суда апелляционной инстанции, в удовлетворении заявления отказано. Суды пришли к выводу, что состав правонарушения в деянии общества имеется, процедура привлечения к ответственности соблюдена, датой совершения правонарушения является 1 февраля 2016 г., вследствие чего срок давности привлечения к ответственности, установленный ч. 1 ст. 4.5 КоАП РФ и равный одному году, налоговым органом соблюден.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила решение суда первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции и удовлетворила заявление общества по следующим основаниям.
Федеральным законом от 5 апреля 2016 г. № 89-ФЗ «О внесении изменений в ст. 4.5 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в части увеличения срока давности привлечения к административной ответственности за нарушение валютного законодательства Российской Федерации и актов органов валютного регулирования» (вступил в силу 16 апреля 2016 г.) срок давности привлечения к административной ответственности за соответствующие правонарушения увеличен с одного года до двух лет.
С учетом ст. 1.7 КоАП РФ соответствующая моменту совершения вменяемого обществу правонарушения редакция ч. 1 ст. 4.5 КоАП РФ устанавливала, что постановление по делу об административном правонарушении за нарушение валютного законодательства Российской Федерации не может быть вынесено по истечении одного года со дня совершения административного правонарушения.
Ч. 1 ст. 4.8 КоАП РФ предусмотрено, что сроки, установленные настоящим кодексом, исчисляются часами, сутками, днями, месяцами, годами. Течение срока, определенного периодом, начинается на следующий день после календарной даты или наступления события, которыми определено начало срока.
Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 марта 2005 г. № 5 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» (п. 14) разъяснено, что срок давности привлечения к ответственности исчисляется по общим правилам исчисления сроков – со дня, следующего за днем совершения административного правонарушения (за днем обнаружения правонарушения). В случае совершения административного правонарушения, выразившегося в форме бездействия, срок привлечения к административной ответственности исчисляется со дня, следующего за последним днем периода, предоставленного для исполнения соответствующей обязанности. Невыполнение предусмотренной названными правовыми актами обязанности к установленному сроку свидетельствует о том, что административное правонарушение не является длящимся.
Таким образом, в рассматриваемой ситуации предельным сроком исполнения обязанности по представлению документов являлось 29 января 2016 г. (пятница), вследствие чего 30 января 2016 г. (суббота) срок являлся пропущенным и именно в эту дату правонарушение считается совершенным. Соответственно, с 30 января 2016 г. начал исчисляться годичный срок давности привлечения к ответственности, вследствие чего привлечение к ответственности 31 января 2017 г. незаконно.
Определение № 305-АД17-13725
31. Довод территориального фонда обязательного медицинского страхования о нецелевом использовании медицинской организацией выделенных денежных средств, выразившемся в осуществлении стимулирующих выплат в рамках региональной программы модернизации здравоохранения отдельным категориям медицинских работников, признан судом неправомерным.
Территориальным фондом обязательного медицинского страхования (далее – территориальный фонд) проведена проверка использования медицинской организацией средств, полученных на финансовое обеспечение региональной программы модернизации здравоохранения.
По результатам проверки территориальный фонд пришел к выводу о нецелевом использовании выделенных средств, выразившемся в осуществлении стимулирующих выплат в рамках указанной программы медицинским работникам, не имеющим профессионального образования надлежащего уровня.
В частности, произведена выплата стимулирующих надбавок медицинским сестрам, окончившим двухгодичные курсы медицинских сестер обществ Красного Креста и Красного Полумесяца СССР в период с 1966 по 1968 год, рентгенолаборанту, окончившему годичные курсы по подготовке медицинских сестер для детских яслей в период с 1966 по 1967 год, и не имеющим сертификата специалиста, заведующей клинико-диагностической лабораторией и врачам клинической лабораторной диагностики, при отсутствии соответствующего занимаемой должности высшего медицинского образования, но имеющим высшее профессиональное (немедицинское) образование.
Территориальный фонд обратился в арбитражный суд с заявлением о взыскании с медицинской организации средств обязательного медицинского страхования, использованных не по целевому назначению.
Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда округа, заявленное требование удовлетворено.
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отменила решение суда первой инстанции, постановление суда апелляционной инстанции и постановление арбитражного суда округа и направила дело на новое рассмотрение по следующим основаниям.
Согласно п. 3 Постановления Правительства Российской Федерации от 7 февраля 2011 г. № 60 «О порядке реализации мероприятий по повышению доступности амбулаторной медицинской помощи, проводимых в рамках региональных программ модернизации здравоохранения субъектов Российской Федерации» (далее – постановление Правительства РФ № 60) перечень должностей специалистов с высшим и средним медицинским образованием, участвующих в реализации мероприятий по повышению доступности амбулаторной медицинской помощи, а также методика оценки их деятельности устанавливаются нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации в соответствии с показателями оценки указанной деятельности, устанавливаемыми Министерством здравоохранения Российской Федерации.
Таким образом, для осуществления специалистам дополнительных денежных выплат в рамках мероприятий по повышению доступности амбулаторной медицинской помощи обязательно наличие высшего и среднего медицинского образования, а также выполнение перечня работ и услуг для диагностики и лечения заболевания.
Согласно Приказу Министерства здравоохранения СССР от 19 октября 1954 г. № 206-м лицам, окончившим двухгодичные курсы медицинских сестер обществ Красного Креста и Красного Полумесяца СССР без отрыва от производства, присваивалась квалификация медицинской сестры с законченным средним медицинским образованием с распространением на них всех прав и льгот, установленных для медицинских сестер с законченным средним медицинским образованием. Названный приказ не отменен и не признан утратившим силу.
Приказом Министерства здравоохранения СССР от 13 июля 1989 г. № 418 лица, окончившие годичные курсы по подготовке медицинских сестер для детских яслей, получившие свидетельство об окончании обучения, были допущены к замещению должностей постовых медицинских сестер дома ребенка, диетсестер молочной кухни, медицинских сестер поликлиники (поликлинического отделения) по обслуживанию детей дошкольных учреждений.
Поскольку в дальнейшем федеральными органами исполнительной власти в области здравоохранения не издавались нормативные правовые акты, касающиеся ранее существовавшего порядка подготовки и занятия медицинской деятельностью лиц, окончивших двухгодичные курсы медицинских сестер обществ Красного Креста и Красного Полумесяца СССР и годичные курсы по подготовке медицинских сестер для детских яслей, Министерство здравоохранения Российской Федерации в письме от 8 ноября 2016 г. № 16-5/2096392 полагает возможным продолжение профессиональной деятельности медицинскими работниками, прошедшими обучение на указанных курсах, занимающими соответствующие должности без сертификата специалиста, при условии периодического повышения квалификации по соответствующим специальностям в образовательных организациях дополнительного профессионального образования.
Таким образом, судами сделан неверный вывод, что медицинские сестры не имели необходимого уровня образования и сертификата специалиста, и поэтому не имели права участвовать в реализации региональной программы модернизации здравоохранения и получать стимулирующие выплаты.
Вместе с тем Решением Верховного Суда Российской Федерации от 11 декабря 2012 г. № АКПИ12-1323, принятым по заявлению о признании частично недействующими пп. 1 и 3 Постановления Правительства РФ № 60 в части, предусматривающей распространение его действия лишь на специалистов с высшим и средним медицинским образованием, установлено, что врачом-специалистом может быть только лицо, получившее высшее медицинское образование.
Принимая во внимание названное решение Верховного Суда Российской Федерации, в отношении врачей клинической лабораторной диагностики и заведующей клинико-диагностической лабораторией выводы судов являются правильными.
Определение № 303-ЭС17-9696