Сообщение: Х. Н. Г. П. против Уругвая. Сообщение № 2395/2014. Соображения приняты Комитетом по правам человека (далее – Комитет) 23 июля 2015 г.
Тема сообщения: ведение судебного разбирательства по уголовному делу.
Вопрос существа: право на жизнь; запрет на пытки и другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания; произвольное задержание; судебное разбирательство по уголовному делу без соблюдения надлежащей правовой процедуры; ne bis in idem; запрет на дискриминацию и равенство перед законом.
Правовые позиции Комитета: Комитет ссылается на свою правовую практику, в соответствии с которой именно судам государств-участников Пакта надлежит производить оценку фактов и доказательств или обеспечивать применение внутреннего законодательства в каком-либо конкретном деле, кроме тех случаев, когда может быть доказано, что такая оценка или применение носили явно произвольный характер, были очевидно ошибочны или представляли собой отказ в правосудии1 (п. 9.6 решения).
1См. сообщения № 1616/2007, Мансано и др. против Колумбии, Решение, принятое 19 марта 2010 г., п. 6.4, и № 1622/2007, Л. Д. Л. П. против Испании, Решение, принятое 26 июля 2011 г., п. 6.3.
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет принимает к сведению заявление автора о том, что тюремное заключение сроком на 25 лет на практике сопоставимо с пожизненным лишением свободы и что с учетом его преклонного возраста и плохого состояния здоровья, отказ удовлетворить ходатайство о его переводе под домашний арест, несмотря на рекомендацию Международного комитета Красного Креста, представляет собой нарушение ст. 6 и 7 Пакта. Комитет принимает к сведению также аргументы государства-участника по поводу того, что с начала предварительного заключения автора и до настоящего времени оно принимает все необходимые меры для защиты жизни, личной безопасности и физического и психического здоровья автора, гарантируя ему достойное обращение, и что домашний арест является исключительной мерой и применяется в том случае, если жизни человека угрожает серьезная опасность в силу состояния его здоровья (п. 9.2 решения).
Комитет отмечает, что судебные власти определили меру наказания автора согласно закону и в соответствии с тяжестью совершенных им преступлений и характером причиненного ущерба. ... Комитет отмечает, что автор страдает от различных заболеваний и слаб здоровьем и что медицинские отчеты свидетельствуют о его подверженности риску скоропостижной смерти. Тем не менее в течение трех последних лет автор отбывает наказание не в обычном пенитенциарном учреждении, а в военном госпитале. Автор не сделал соответствующего заявления Комитету и не представил убедительных доказательств, указывающих на то, что медицинский уход и лечение в военном госпитале являются недостаточными, а также не объяснил, по каким причинам под домашним арестом его жизни и здоровью будет угрожать меньшая опасность. Кроме того, он не заявил, что власти собираются перевести его в центр содержания под стражей. Следовательно, в обстоятельствах данного конкретного дела Комитет не располагает достаточной информацией, свидетельствующей о нарушении ст. 6 и 7 Пакта (п. 9.3 решения).
Что касается п. 1 ст. 14 Пакта, то Комитет принимает к сведению заявления автора о том, что судебные органы не были беспристрастны, поскольку вынесенный ему приговор и соответствующая мера наказания основывались на показаниях пристрастных свидетелей и информации, содержавшейся в журналистских расследованиях и предвзятых публикациях; что на большинстве судебных разбирательств в отношении военнослужащих и сотрудников полиции обвинителем была М. Г., которая открыто высказывалась против вооруженных сил и была освобождена от своих функций режимом, правившим в государстве-участнике в 1973 – 1985 годах. Кроме того, суды не объявили срок давности по убийству, за которое автора судили в соответствии со ст. 117 и 119 Уголовного кодекса, а произвольно определили, что его отсчет начинается с 1 марта 1985 г. и что к делу автора применима концепция опасности, установленная в ст. 123 Уголовного кодекса, с тем чтобы продлить срок давности по этому преступлению на одну треть, не приняв во внимание возраст автора, состояние его здоровья и тот факт, что он никогда не скрывался от правосудия (п. 9.4 решения).
Комитет принимает к сведению утверждения государства-участника по поводу того, что судебное разбирательство по делу автора проводилось независимыми и беспристрастными судами с соблюдением всех правовых гарантий; что суды сделали вывод об уголовной ответственности автора после изучения и оценки всех доказательств, свидетельствующих о его виновности, и что показания, полученные в ходе уголовного преследования по делу об убийстве при отягчающих обстоятельствах, указывают на высокую степень опасности автора, которая оправдывает продление срока давности согласно ст. 123 Уголовного кодекса. Кроме того, судебное решение о том, чтобы начать отсчет срока давности с 1 марта 1985 г., не было произвольным, и показания, полученные в судах, свидетельствуют о том, что автор несет ответственность за грубые и систематические нарушения прав человека, такие как насильственные исчезновения, пытки, внесудебные казни, произвольные и незаконные задержания, совершавшиеся в государстве-участнике в условиях гражданско-военной диктатуры в 1973 – 1985 гг. (п. 9.5 решения).
Комитет изучил материалы, представленные автором, в том числе Решение Суда от 26 марта 2009 г. № 19, решение Апелляционного суда от 4 февраля 2010 г. и решение Верховного суда от 6 мая 2011 г., и считает, что упомянутые документы не доказывают, что судебное разбирательство по делу автора отличалось подобными недостатками. Комитет отмечает также, что определение в качестве точки отсчета срока давности 1 марта 1985 г. не было произвольным, поскольку оно согласовывалось с тем, что в этот день в государстве-участнике был восстановлен демократический режим, с тем, что до этой даты судебные власти на практике не располагали полными гарантиями и свободами для осуществления уголовного преследования, и с тяжестью рассматриваемых деяний, которые могут быть приравнены к серьезным нарушениям прав человека, признанным в Пакте и других международных договорах. Таким образом, Комитет считает, что судебное разбирательство по уголовному делу автора не нарушило его прав в соответствии с п. 1 ст. 14 Пакта (п. 9.6 решения).
Выводы Комитета: Комитет считает, что представленные ему факты не свидетельствуют о нарушении каких-либо положений Пакта (п. 10 решения).
Сообщение: Юбой Кумари Катвал против Непала. Сообщение № 2000/2010. Соображения приняты Комитетом по правам человека (далее – Комитет) 1 апреля 2015 г.
Тема сообщения: насильственное исчезновение; право на жизнь.
Вопрос существа: право на жизнь; запрещение пыток и жестокого и бесчеловечного обращения; право на свободу и личную неприкосновенность; уважение достоинства, присущего человеческой личности; право на признание правосубъектности; право на эффективное средство правовой защиты.
Правовые позиции Комитета: Комитет считает, что, хотя термин «насильственное исчезновение» конкретно не фигурирует ни в одной из статей Пакта, насильственное исчезновение составляет уникальную серию связанных деяний, представляющих собой длящееся нарушение различных прав, закрепленных в этом договоре (п. 11.3 Соображений).
Комитет признает степень мучительных страданий человека, находившегося неопределенное время без связи с внешним миром. Комитет напоминает о своем Замечании общего порядка № 20 (1992) по ст. 7, в котором он рекомендует государствам-участникам принимать меры в целях запрещения содержания под стражей без связи с внешним миром. В данном случае с учетом выводов Верховного суда Комитет приходит к заключению, что пытки, которым подвергся супруг автора, и его содержание без связи с внешним миром являются нарушением ст. 7 Пакта. Придя к такому заключению, Комитет не считает необходимым отдельно рассматривать утверждения автора по п. 10 Пакта (п. 11.6 Соображений).
В связи с утверждениями автора, касающимися ст. 16, Комитет вновь обращает внимание на свою сложившуюся правовую практику, в рамках которой умышленное непредставление какому-либо лицу защиты закона в течение длительного времени может означать отказ в признании правосубъектности данного лица, если жертва находилась в руках представителей государства, когда ее видели в последний раз, и если для родственников жертвы создаются систематические препятствия в получении доступа к потенциально эффективным средствам правовой защиты, в том числе к судебным1 (п. 11.9 Соображений).
1См. сообщение № 2051/2011, Баснет против Непала, Соображения, принятые 29 октября 2014 г., п. 8.7; сообщение № 2031/2011, Бхандари против Непала, Соображения, принятые 29 октября 2014 г., п. 8.8; сообщение № 1495/2006, Мадуи против Алжира, Соображения, принятые 28 октября 2008 г., п. 7.7, и сообщение № 1905/2009, Хирани против Алжира, Соображения, принятые 26 марта 2012 г., п. 7.9.
Комитет вновь указывает на то значение, которое он придает учреждению государствами-участниками надлежащих судебных и административных механизмов для рассмотрения утверждений о нарушениях прав в рамках внутреннего законодательства. Он ссылается на свое Замечание общего порядка № 31, в котором указывается, что отказ государства-участника от проведения расследования предполагаемых нарушений сам по себе может стать причиной отдельного нарушения Пакта (п. 11.10 Соображений).
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет принимает к сведению оставшиеся не опровергнутыми утверждения автора о том, что г-н Катвал исчез 13 декабря 2001 г., когда он был направлен в военные казармы района Охалдунга; что, по словам свидетелей, видевших, как утром 14 декабря 2001 г. сотрудники силовых структур тащили его окровавленного, очевидно, находившегося в бессознательном состоянии, там его жестоко пытали; что до 2007 года не было ничего известно о его судьбе; что в этот период власти не сообщали автору правду о месте нахождения ее супруга. При отсутствии какой-либо иной существенной информации по данному делу Комитет считает, что лишение г-на Катвала свободы и последующее нежелание властей признать этот факт и сообщить правду о его судьбе представляют собой насильственное исчезновение (п. 11.2 Соображений).
Комитет отмечает утверждения автора о том, что ее супруг был арестован представителями вооруженных сил государства-участника и содержался под стражей без связи с внешним миром с момента ареста до его предполагаемой смерти; что, хотя его в последний раз видели в декабре 2001 года, до 2007 года не было проведено никакого официального расследования. Комитет отмечает также, что созданная в 2006 году Верховным судом следственная группа по делам заключенных подтвердила, что г-на Катвала пытали сотрудники силовых структур и что он скончался от пыток 16 декабря 2001 г. Комитет отмечает далее, что тело г-на Катвала так и не было возвращено его семье (п. 11.4 Соображений).
Государство-участник указало, что уголовное расследование по делу г-на Катвала продолжается. Однако Комитет отмечает, что государство-участник не предоставило достаточно информации, подтверждающей, что такое уголовное расследование действительно ведется и что оно является эффективным. Спустя 13 лет после событий, о которых идет речь в данном деле, обстоятельства смерти г-на Катвала полностью не раскрыты и виновные не привлечены к ответу, хотя их имена, как утверждается, указаны в докладе следственной группы по делам заключенных. Более того, Верховный суд пришел к выводу о том, что г-н Катвал погиб от пыток, которые применяли к нему военнослужащие. Таким образом, Комитет считает, что убийство г-на Катвала в то время, когда он находился в руках военнослужащих, и отсутствие эффективного расследования со стороны государства-участника представляют собой нарушение права г-на Катвала на жизнь, предусмотренного в ст. 6 Пакта (п. 11.5 Соображений).
Комитет принимает к сведению те страдания, которые пережила автор вследствие исчезновения своего супруга, неполучение ею адекватного возмещения от государства-участника, ее утверждения об угрозах в свой адрес и неправомерном обращении с ней, введение ее властями в заблуждение относительно места нахождения ее супруга, а также тот факт, что она по-прежнему не может получить доступ к его останкам. Комитет считает, что материалы дела свидетельствуют о нарушении ст. 7 Пакта в отношении автора сообщения (п. 11.7 Соображений).
В рассматриваемом деле до 2007 года власти неоднократно сообщали родственникам г-на Катвала вводящую в заблуждение информацию о его судьбе, делая невозможным его поиск. Не получив от государства-участника никаких комментариев на этот счет, Комитет считает, что насильственное исчезновение г-на Катвала лишило его защиты закона с момента его ареста в нарушение ст. 16 Пакта (п. 11.9 Соображений).
Комитет принимает к сведению жалобу, поданную в соответствии с пп. 1 – 4 ст. 9 автором, которая указывает на отсутствие доказательств того, что ее супруг, который был арестован и помещен под стражу сотрудниками силовых структур, был уведомлен о причинах и основаниях его ареста и был доставлен к судье с тем, чтобы иметь возможность оспорить законность задержания. При отсутствии конкретной информации от государства-участника на этот счет к утверждениям автора необходимо отнестись с должным доверием. Соответственно, арест и задержание супруга автора являются нарушением ст. 9 Пакта (п. 11.10 Соображений).
Факты рассматриваемого дела свидетельствуют о том, что во время содержания под стражей г-н Катвал не имел доступа к эффективным средствам правовой защиты. После исчезновения супруга автор в процессе его поиска неоднократно обращалась к органам власти разных городов, получая от них вводящую в заблуждение информацию о его месте нахождения и его судьбе. Спустя 13 лет после ареста г-на Катвала, несмотря на усилия автора и Постановление Верховного суда о возбуждении уголовного расследования, государство-участник так и не провело тщательного и эффективного расследования для выяснения точных обстоятельств его исчезновения и возможной гибели, а также для привлечения виновных к ответственности. Кроме того, выплаченные автору в качестве компенсации 300 000 непальских рупий не могут считаться адекватным возмещением, соразмерным тяжести совершенных нарушений. Соответственно, Комитет считает, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении п. 3 ст. 2 в сочетании со ст. 6, 7, пп. 1 – 4 ст. 9 и ст. 16 в отношении г-на Катвала и п. 3 ст. 2 в сочетании со ст. 7 в отношении самого автора сообщения (п. 11.11 Соображений).
Выводы Комитета: Комитет считает, что предоставленная ему информация указывает на нарушение государством-участником ст. 6, 7, пп. 1 – 4 ст. 9, ст. 16, а также п. 3 ст. 2 в сочетании со ст. 6, 7, пп. 1 – 4 ст. 9 и ст. 16 Пакта в отношении г-на Катвала, а также ст. 7 и п. 3 ст. 2 в сочетании со ст. 7 Пакта в отношении самого автора (п. 12 Соображений).
В соответствии с п. 3 ст. 2 Пакта государство-участник обязано предоставить автору эффективное средство правовой защиты, в том числе: a) провести тщательное и эффективное расследование, с тем чтобы найти останки г-на Катвала и вернуть их семье; b) привлечь к ответственности, придать суду и наказать виновных в лишении свободы, пытках и насильственном исчезновении г-на Катвала, а также обнародовать эту информацию; и c) обеспечить автору в связи совершенными в отношении нее нарушениями эффективное возмещение ущерба, в том числе адекватную компенсацию и соответствующие меры сатисфакции. Государство-участник обязано также принять меры к тому, чтобы не допустить повторения подобных нарушений в будущем. В связи с этим государству-участнику следует обеспечить, чтобы его законодательство позволяло привлекать к уголовной ответственности за действия, которые представляют собой нарушение Пакта (п. 13 Соображений).
Сообщение: Василий Юзепчук против Республики Беларусь. Сообщение № 2000/2010. Соображения приняты Комитетом по правам человека (далее – Комитет) 1 апреля 2015 г.
Тема сообщения: пытки; вынесение смертного приговора после несправедливого судебного разбирательства.
Вопрос существа: пытки и жестокое обращение; заключение под стражу; произвольное лишение свободы; право быть в срочном порядке доставленным к судье; право на справедливое разбирательство дела независимым и беспристрастным судом; право на презумпцию невиновности; право не подвергаться принуждению к даче показаний против самого себя или к признанию себя виновным; право на равную защиту закона без дискриминации.
Правовые позиции Комитета: Комитет напоминает, что после подачи жалобы на жестокое обращение, противоречащее ст. 7, государство-участник должно провести незамедлительное беспристрастное расследование1. Он далее напоминает, что гарантии, изложенные в п. 3 g) ст. 14 Пакта, должны пониматься в терминах отсутствия любого прямого или косвенного физического или ненадлежащего психологического давления со стороны следственных органов на обвиняемого в целях получения признания вины1 (п. 8.2 Соображений).
1См. Замечание общего порядка № 20 (1992) о запрещении пыток или жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания, п. 14.
2См., например, Замечание общего порядка № 32 (2007) о праве на равенство перед судами и трибуналами и на справедливый суд, п. 41; а также сообщение № 330/1988, Берри против Ямайки, Соображения, принятые 4 июля 1994 г., п. 11.7; № 1033/2001, Сингараса против Шри-Ланки, Соображения, принятые 21 июля 2004 г., п. 7.4; а также № 1769/2008, Исмаилов против Узбекистана, Соображения, принятые 25 марта 2011 г., п. 7.6.
Смысл термина «в срочном порядке» в п. 3 ст. 9 Пакта должен определяться в каждом случае отдельно. Комитет напоминает о своем Замечании общего порядка № 8 (1982) о праве на свободу и личную неприкосновенность и о своей правовой практике, в соответствии с которыми задержки не должны превышать несколько дней1. Комитет далее напоминает, что в контексте рассмотрения докладов государств-участников, представленных в соответствии со ст. 40 Пакта, он неоднократно рекомендовал, чтобы период содержания под стражей до доставки лица к судье не превышал 48 часов2. Для соблюдения положений п. 3 ст. 9 Пакта любое превышение этого срока требует особого обоснования3, поэтому Комитет считает, что задержка продолжительностью почти год и три месяца до того, как автор был доставлен к судье, несовместима с требованиями срочности, установленными в п. 3 ст. 9 Пакта. Таким образом, права автора, согласно положениям п. 3 ст. 9, были нарушены (п. 8.3 Соображений).
1Комитет пришел к выводу, что в отсутствие каких-либо разъяснений государства-участника трехдневная задержка в доставлении лица к судье не удовлетворяет требования срочности по смыслу п. 3 ст. 9 (см. сообщение № 852/1999, Борисенко против Венгрии, Соображения, принятые 14 октября 2002 г., п. 7.4). См. также Ковалева и Козяр против Беларуси, п. 11.3; а также сообщение № 1787/2008, Ковш против Беларуси, Соображения, принятые 27 марта 2013 г., пп. 7.3 – 7.5.
2См., например, CCPR/CO/69/KWT, п. 12; CCPR/C/79/Add.89, п. 17; CCPR/C/SLV/CO/6, п. 14; и CCPR/CO/70/GAB, п. 13.
3См. Борисенко против Венгрии, п. 7.4. См. также Основные принципы, касающиеся роли юристов, принятые на восьмом Конгрессе Организации Объединенных Наций по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, Гавана, 27 августа – 7 сентября 1990 г., принцип 7.
Комитет ссылается на свое Замечание общего порядка № 32 (2007) о праве на равенство перед судами и трибуналами и на справедливый суд, в соответствии с которым право на обеспечение присутствия свидетелей, обвиняемых или их адвокатов не является неограниченным, однако должна быть предоставлена «надлежащая возможность опросить и оспорить заявления показывающих против них свидетелей на одной из стадии судопроизводства» (п. 8.4 Соображений).
Комитет ссылается на свое Замечание общего порядка № 6 (1982) о праве на жизнь, в котором он отметил, что смертный приговор может быть вынесен только в соответствии с законом и с соблюдением положений Пакта, а это предполагает, что «предусмотренные в нем гарантии процедурного характера должны соблюдаться, включая право на справедливое судебное разбирательство независимым судом, презумпцию невиновности, минимальные гарантии защиты и право на пересмотр судом высшей инстанции»1. Комитет напоминает о своей практике, согласно которой вынесение смертного приговора по окончании судебного разбирательства, в котором не были соблюдены положения ст. 14 Пакта, представляет собой нарушение ст. 6 Пакта2. В свете выводов Комитета о нарушении положений пп. 1 и 3 e) и g) ст. 14 Пакта он приходит к выводу о том, что вынесение г-ну Юзепчуку смертного приговора и приведение его в исполнение не отвечали требованиям ст. 14 и в результате этого его право на жизнь согласно ст. 6 Пакта было нарушено (п. 8.6 Соображений).
1См. также сообщение № 253/1987, Келли против Ямайки, Соображения, принятые 8 апреля 1991 г., п. 5.14.
2См. Замечание общего порядка № 32, п. 59; а также сообщение № 719/1996, Леви против Ямайки, Соображения, принятые 3 ноября 1998 г., п. 7.3; № 1096/2002, Курбанов против Таджикистана, Соображения, принятые 6 ноября 2003 г., п. 7.7; № 1044/2002, Шукурова против Таджикистана, Соображения, принятые 17 марта 2006 г., п. 8.6; № 1276/2004, Идиева против Таджикистана, Соображения, принятые 31 марта 2009 г., п. 9.7; № 1304/2004, Хорошенко против Российской Федерации, Соображения, принятые 29 марта 2011 г., п. 9.11, а также № 1545/2007, Гунан против Кыргызстана, Соображения, принятые 25 июля 2011 г., п. 6.5.
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет принимает к сведению утверждения автора в соответствии со ст. 7 и 14 Пакта о том, что он подвергался физическому и психологическому давлению, направленному на то, чтобы вынудить его признать свою вину, и что его признание впоследствии послужило основанием его осуждения. Комитет также отмечает, что эти утверждения не были опровергнуты государством-участником. ... Комитет отмечает, что, несмотря на многочисленные утверждения автора о том, что ему не давали еды, длительное время держали в одиночной камере и давали неизвестные таблетки и алкоголь, государство-участник не предоставило какой-либо информации, демонстрирующей проведение действенного расследования этих конкретных утверждений. В этих обстоятельствах утверждениям автора должен придаваться должный вес. Соответственно, Комитет приходит к выводу, что представленные ему факты обнаруживают нарушение прав автора в соответствии со ст. 7 и 14 Пакта1 (п. 8.2 Соображений).
1См., например, Замечание общего порядка № 32, п. 60, а также сообщение № 1401/2005, Кирпо против Таджикистана, Соображения, принятые 27 октября 2009 г., п. 6.3; а также № 1545/2007, Гунан против Кыргызстана, Соображения, принятые 25 июля 2011 г., п. 6.2.
Что касается того утверждения автора, что он был арестован 9 января 2008 г., однако не был доставлен в суд для принятия решения о его содержании под стражей до 8 апреля 2009 г., почти через год и три месяца после его ареста, Комитет отмечает, что государство-участник не рассмотрело это утверждение (п. 8.3 Соображений).
Комитет далее отмечает утверждения автора о том, что он не мог провести перекрестный допрос ключевых свидетелей в ходе судебных заседаний и что в общей сложности около 30 свидетелей, выставленных как защитой, так и обвинением, не явились для дачи показаний. Автор далее утверждает, что он не смог допросить своего брата С. Л., который был допрошен в ходе досудебного следствия, однако не явился в суд, поэтому автор не смог провести перекрестный допрос и этого свидетеля. Автор далее утверждает, что один из свидетелей мог бы представить, если бы он давал показания, доказательства его невиновности. ...Как считает Комитет, то, что один из ключевых свидетелей, С. Л., не присутствовал в ходе судебного заседания для проведения перекрестного допроса и что на судебные заседания не явились 30 других свидетелей, отрицательно повлияло на справедливость разбирательства по делу автора. В этих обстоятельствах в отсутствие какого-либо ответа со стороны государства-участника Комитет считает, что представленные ему факты обнаруживают нарушение положений п. 3 e) ст. 14 Пакта (п. 8.4 Соображений).
Комитет отмечает то утверждение автора, что были нарушены его права согласно п. 1 ст. 14. Он также отмечает, что это утверждение не было опровергнуто государством-участником. В свете выводов Комитета о том, что государство-участник не обеспечило гарантий справедливого судебного разбирательства в соответствии с пп. 3 e) и g) ст. 14 Пакта, Комитет считает, что судебное разбирательство дела г-на Юзепчука было проведено с нарушениями, которые в целом сводятся к нарушению п. 1 ст. 14 Пакта (п. 8.5 Соображений).
Автор далее жалуется на нарушение его права на жизнь в соответствии со ст. 6 Пакта, поскольку он был приговорен к смертной казни после несправедливого суда. Комитет отмечает, что в связи с п. 2 ст. 6 Пакта государство-участник утверждает, что г-н Юзепчук был приговорен к смертной казни за совершение тяжких преступлений после вынесения судебного решения в соответствии с Конституцией, Уголовным кодексом и Уголовно-процессуальным кодексом Беларуси и что вынесение смертного приговора не противоречит Пакту (п. 8.6 Соображений).
Выводы Комитета: Комитет считает, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении прав г-на Юзепчука согласно ст. 6, ст. 7, п. 3 ст. 9 и пп. 1 и 3 e) и g) ст. 14 Пакта. Государство-участник также нарушило свои обязательства по ст. 1 Факультативного протокола к Пакту (п. 9 Соображений).
В соответствии с п. 3 a) ст. 2 Пакта государство-участник обязано предоставить надлежащую денежную компенсацию семье автора в связи с его смертью, включая возмещение расходов на юридические услуги. Государство-участник также обязано не допускать подобных нарушений в будущем и в свете своих обязательств по Факультативному протоколу добросовестно сотрудничать с Комитетом, в частности, в том, что касается выполнения просьб Комитета о принятии временных мер (п. 10 Соображений).
Сообщение: Ольга Козулина против Республики Беларусь. Сообщение № 2000/2010. Соображения приняты Комитетом по правам человека (далее – Комитет) 1 апреля 2015 г.
Тема сообщения: жестокое обращение, произвольный арест; условия содержания под стражей; презумпция невиновности; гарантии справедливого суда; право на защиту; свобода собраний.
Вопрос существа: свобода и безопасность человека; условия содержания под стражей; справедливый суд; право на участие в мирных собраниях.
Правовые позиции Комитета: Комитет напоминает, что государство-участник несет ответственность за безопасность любого лица, которое оно поместило под стражу, и что в тех случаях, когда какое-либо лицо заявляет, что во время содержания под стражей ему были причинены телесные повреждения, именно государство-участник должно представить доказательства, опровергающие эти утверждения1. Кроме того, в случае подачи жалобы на жестокое обращение в нарушение ст. 7 государство-участник должно незамедлительно провести беспристрастное расследование2. Комитет считает, что, учитывая представления государства-участника и решения его судов, а также ограниченный объем информации и документов, представленных автором, и, в частности, ограниченный объем информации, касающейся расследований, проводившихся государством-участником, он не может заключить, что обращение властей государства-участника с г-ном Козулиным, будь то 2 марта 2006 г. или 25 марта 2006 г., противоречило положениям ст. 7 Пакта (п. 9.3 решения).
1Сообщение № 1412/2005, Бутовенко против Украины, Соображения, принятые 19 июля 2011 г., п. 7.5.
2См. Замечание общего порядка № 20 Комитета, п. 14, и, например, сообщение № 1589/2007, Гапирджанов против Узбекистана, Соображения, принятые 18 марта 2010 г., п. 8.3.
Комитет напоминает, что решение о заключении под стражу до суда должно приниматься в каждом конкретном случае с учетом того, насколько это необходимо и целесообразно в данных обстоятельствах, в том числе в целях предупреждения побега, недопущения вмешательства в процесс сбора доказательств или предотвращения нового преступления, и что суды должны в каждом конкретном случае определять, существуют ли альтернативы заключению под стражу до суда, делающие эту меру пресечения излишней1 (п. 9.7 решения).
1См. сообщения № 1369/2010, Кулов против Кыргызстана, Соображения, принятые 26 июля 2010 г., п. 8.3; № 1940/2010, Седеньо против Боливарианской Республики Венесуэла, Соображения, принятые 29 октября 2012 г., п. 7.10; № 1178/2003, Сманцер против Беларуси, Соображения, принятые 23 октября 2008 г., п. 10.3.
Комитет напоминает, что презумпция невиновности, имеющая основополагающее значение для защиты прав человека, означает, что бремя доказывания лежит на стороне обвинения, что вина должна быть безоговорочно доказана и не может быть вменена, что всякие сомнения должны толковаться в пользу обвиняемого, и что с лицами, обвиняемыми в совершении уголовных преступлений, следует обращаться в соответствии с этим принципом. Все государственные органы обязаны воздерживаться от любых действий или заявлений, предрешающих исход судебного разбирательства, в том числе от публичных заявлений о виновности обвиняемого1. Во время судебных разбирательств подсудимые, как правило, не должны быть в наручниках или находиться за решеткой, или иным образом представать в суде в обличии, указывающем на то, что они могут быть опасными преступниками2. Способ подачи новостей в средствах массовой информации также не должен подрывать принцип презумпции невиновности3 (п. 9.8 решения).
1См. Замечание общего порядка № 32 (2007) Комитета о праве на равенство перед судами и трибуналами и на справедливое судебное разбирательство, п. 30.
2Там же, п. 30; сообщения № 1405/2005, Пустовойт против Украины, Соображения, принятые 20 марта 2014 г., пп. 9.2 и 9.3; № 2120/2011, Ковалева и Козяр против Беларуси, Соображения, принятые 29 октября 2012 г., п. 11.4.
3См. Замечание общего порядка № 32 (2007) Комитета о праве на равенство перед судами и трибуналами и на справедливое судебное разбирательство.
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: автор утверждает, что 2 и 26 марта 2006 г. ее отец был избит и подвергся иному жестокому обращению со стороны сотрудников милиции и представителей сил специального назначения, когда он соответственно пытался зарегистрироваться делегатом Всебелорусского народного собрания и участвовал в митинге в поддержку арестованных участников протестных акций. Она сообщает, что 3 марта 2006 г. ее отец был осмотрен врачом, который обнаружил на его теле ссадины и кровоподтеки. Она утверждает, что все жалобы, поданные в связи с этим от имени ее отца, были отклонены и что в суде сотрудники правоохранительных органов заявили, что он сам нанес себе телесные повреждения. Комитет отмечает, что государство-участник отвергло утверждения автора как безосновательные, заявив, что сотрудники милиции и бойцы спецподразделения применили физическую силу в отношении г-на Козулина законно, поскольку он отказался выполнять их требования1. Государство-участник также сообщило, что эти утверждения были проверены его компетентными органами и не нашли подтверждения (п. 9.2 решения).
1 См. пп. 4.35 – 4.40.
По тем же причинам Комитет не может заключить, что обстоятельства ареста г-на Козулина свидетельствуют о нарушении его права на мирные собрания согласно ст. 21 Пакта (п. 9.4 решения).
Комитет принимает к сведению утверждения автора, касающиеся условий, в которых содержался г-н Козулин после вынесения приговора. Комитет отмечает, что, хотя государство-участник отвергает некоторые из этих утверждений, оно признает, что администрация колонии отказала г-ну Козулину в доступе к его адвокату и независимым врачам, несмотря на его просьбы, во время его 53-дневной голодовки, когда он особенно нуждался в их помощи. Государство-участник утверждает, что это было связано с состоянием его здоровья, однако не приводит никаких аргументов или фактов в подтверждение этого. С учетом конкретных обстоятельств данного дела Комитет считает, что администрация колонии не обеспечила гуманного обращения с г-ном Козулиным, и в связи с этим заключает, что государство-участник нарушило ст. 10 Пакта (п. 9.5 решения).
Автор утверждает также, что арест г-на Козулина 25 марта 2006 г. был незаконным, что его семье было сообщено о его местонахождении лишь по прошествии 19 часов с момента его ареста вместо положенных по закону 12 часов и что его заключение под стражу до суда было неоправданным и было санкционировано прокурором, тогда как судья подтвердил законность избранной ему меры пресечения лишь спустя 18 дней, что является нарушением пп. 1 и 3 ст. 9 Пакта. Комитет отмечает, что государство-участник сообщило, что 12 апреля 2006 г. суд Центрального района г. Минска подтвердил законность ареста г-на Козулина 25 марта 2006 г., и что оно считает упомянутые выше утверждения автора безосновательными (п. 9.6 решения).
Комитет отмечает, что государство-участник не разъяснило, почему в свете обстоятельств данного дела было необходимо содержать г-на Козулина под стражей до и во время суда. Комитет отмечает также, что г-н Козулин был помещен под стражу 25 марта 2006 г. по решению прокурора и что законность этого решения суд подтвердил лишь 12 апреля 2006 г. Комитет ссылается на свои предыдущие решения, в которых говорится, что согласно п. 3 ст. 9 задержанное лицо, обвиняемое в совершении уголовного преступления, должно быть в срочном порядке доставлено к судье и имеет право на судебный контроль за законностью его заключения под стражу1. Надлежащее осуществление судебной власти предполагает ее осуществление независимым, объективным и беспристрастным в части рассматриваемых вопросов органом. Комитет не уверен, что государственного прокурора можно считать должностным лицом, которому присущи институциональная объективность и беспристрастность и которое поэтому правомочно осуществлять судебную власть по смыслу п. 3 ст. 9. В связи с этим Комитет заключает, что представленные факты свидетельствуют о нарушении пп. 1 и 3 ст. 9 Пакта (п. 9.7 решения).
1См., например, сообщения № 521/1992, Куломин против Венгрии, Соображения, принятые 22 марта 1996 г., п. 11.3; № 1218/2003, Платонов против Российской Федерации, Соображения, принятые 1 ноября 2005 г., п. 7.2; № 1348/2005, Ашуров против Таджикистана, Соображения, принятые 20 марта 2007 г., п. 6.5; № 1769/2008, Исмаилов против Узбекистана, Соображения, принятые 25 марта 2011 г., п. 7.3; и № 1787/2008, Ковш против Беларуси, Соображения, принятые 27 марта 2013 г., п. 7.3.
Автор утверждает, что во время суда ее отец находился за решеткой и поэтому не мог свободно общаться со своими адвокатами и что было нарушено его право на презумпцию невиновности, поскольку сразу после его ареста министр внутренних дел, выступая по государственному телевидению, назвал его преступником и аналогичное заявление в тот же день сделала Генеральная прокуратура. Государство-участник затронуло эти вопросы лишь вскользь, ограничившись заявлением о том, что в ходе судебного разбирательства права г-на Козулина на защиту не нарушались. ...С учетом изложенного и ввиду отсутствия в материалах дела какой-либо иной соответствующей информации Комитету не остается ничего иного как с должным вниманием отнестись к утверждениям автора, поэтому он заключает, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении права г-на Козулина на справедливый суд согласно пп. 1 и 2 ст. 14 Пакта. Придя к такому заключению, Комитет постановляет отдельно не рассматривать остальные утверждения автора, касающиеся нарушения пп. 1 и 3 b) ст. 14 Пакта (п. 9.8 решения).
Выводы Комитета: Комитет считает, что государство-участник нарушило права г-на Козулина, предусмотренные пп. 1 и 3 ст. 9, ст. 10 и пп. 1 и 2 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах (п. 10 решения).
В соответствии с п. 3 a) ст. 2 Пакта государство-участник обязано обеспечить эффективное восстановление г-на Козулина в правах, в том числе предоставить ему надлежащую компенсацию за установленные нарушения и возместить ему любые понесенные им расходы на юридические услуги. Кроме того, государство-участник обязано не допускать подобных нарушений в будущем (п. 11 решения).
Сообщение: Сапардурда Хаджиев против Туркменистана. Сообщение № 2079/2011. Соображения приняты Комитетом 1 апреля 2015 г.
Тема сообщения: хабеас корпус; несправедливый суд; пытки.
Вопрос существа: произвольное задержание; право на справедливый суд; запрещение пыток, жестокого и унижающего человеческое достоинство обращения; защита от незаконного вмешательства в частную жизнь.
Правовые позиции Комитета: Комитет напоминает, что бремя доказывания не может лежать исключительно на авторе сообщения особенно с учетом того, что автор и государство-участник не всегда имеют равный доступ к доказательствам и что зачастую только государство-участник располагает соответствующей информацией1. Из п. 2 ст. 4 Факультативного протокола вытекает, что государство-участник обязано добросовестно расследовать все утверждения о нарушениях Пакта, совершенных им самим или его представителями, и предоставить Комитету имеющуюся у него информацию. ...В тех случаях, когда утверждения автора подкреплены заслуживающими доверия доказательствами и когда для выяснения всех обстоятельств дела необходима дополнительная информация, которой располагает только государство-участник, Комитет может счесть утверждения автора обоснованными, если государство-участник не представит удовлетворительных разъяснений или доказательств обратного2 (п. 8.3 Соображений).
1Сообщения № 1422/2005, Эль Хасси против Ливийской Арабской Джамахирии, Соображения, принятые 24 октября 2007 г., п. 6.7; № 1297/2004, Меджнун против Алжира, Соображения, принятые 14 июля 2006 г., п. 8.3, и № 1804/2008, Иль Хвильди против Ливии, Соображения, принятые 1 ноября 2012 г., п. 7.2.
2См., в частности, сообщение № 1776/2008, Башаша и Башаша против Ливийской Арабской Джамахирии, Соображения, принятые 20 октября 2010 г., п. 7.2.
Комитет напоминает далее, что государство-участник отвечает за безопасность любого лица, содержащегося под стражей, и что в случае поступления жалоб на пытки и плохое обращение именно оно должно представить доказательства, опровергающие утверждения автора. Кроме того, в случае жалоб на плохое обращение в нарушение положений ст. 7 Пакта государство-участник обязано оперативно и беспристрастно их расследовать. Если в результате расследования будут выявлены нарушения тех или иных прав, предусмотренных Пактом, государство-участник должно принять меры к привлечению к ответственности виновных1 (п. 8.4 Соображений).
1См., в частности, сообщение № 1225/2003, Эшонов против Российской Федерации, Соображения, принятые 22 июля 2010 г., п. 9.8; и Комитет по правам человека, замечание общего порядка № 31 (2004) о характере общего юридического обязательства, налагаемого на государства-участников Пакта, п. 18.
Комитет ссылается на свои предыдущие решения, в которых говорится о том, что заключенным должно быть разрешено при соответствующем контроле на регулярной основе и без постороннего вмешательства переписываться со своими семьями и друзьями с хорошей репутацией1, как того требуют Минимальные стандартные правила обращения с заключенными2, согласно которым заключенные должны иметь возможность общаться «как в порядке переписки, так и в ходе посещений» (правило 37) (п. 8.8 Соображений).
1См. сообщение № 74/1980, Эстрелья против Уругвая, Соображения, принятые 29 марта 1983 г., п. 9.2.
2Минимальные стандартные правила обращения с заключенными, принятые первым Конгрессом Организации Объединенных Наций по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, проходившим в Женеве (Швейцария), в 1955 году, и одобренные Экономическим и Социальным Советом в его резолюциях 663 C (XXIV) от 31 июля 1957 г. и 2076 (LXII) от 13 мая 1977 г.
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет принимает к сведению заявления автора о пытках и унижениях, которым он подвергался после ареста, а также его утверждение о том, что на него и его адвоката оказывалось давление с целью заставить его сознаться в преступлении, которое он не совершал. Он отмечает, что государство-участник не представило конкретных замечаний, касающихся заявлений автора о пытках и унижениях, и лишь сообщило, не представив никакой другой информации или доказательств, что факты жестокого обращения с автором не подтвердились (п. 8.2 Соображений).
Комитет также отмечает, что, несмотря на его неоднократные просьбы, государство-участник так и не представило документов, имеющих отношение к тому, о чем говорится в сообщении. Государство-участник не представило никакой информации о том, расследовались ли властями, будь то в ходе следствия по уголовному делу или в контексте данного сообщения, утверждения автора, касающиеся жестокого обращения с ним с целью принудить его к даче признательных показаний. Кроме того, государство-участник не предоставило Комитету протоколов судебных заседаний и копий жалоб автора в прокуратуру и городской суд Ашхабада, хотя Комитет конкретно просил его об этом. В этих обстоятельствах и в отсутствие информации о проведении какого-либо «оперативного и беспристрастного» расследования в связи с заявлениями автора о пытках Комитет постановляет с должным вниманием отнестись к утверждениям автора, подкрепленным достаточными доказательствами (п. 8.5 Соображений).
Комитет далее принимает к сведению заявление автора о том, что было нарушено также его право, предусмотренное п. 1 ст. 9, поскольку в течение трех дней, с 16 по 18 июня 2006 г., его незаконно содержали под стражей в нарушение положений Уголовно-процессуального кодекса Туркменистана. До 18 июня 2006 г. он не имел возможности оспорить законность своего задержания или сообщить родственникам о своем местонахождении. В отсутствие каких-либо разъяснений со стороны государства-участника Комитет постановляет с должным вниманием отнестись к утверждениям автора, поэтому он заключает, что права автора согласно п. 1 ст. 9 были нарушены (п. 8.6 Соображений).
Комитет принимает к сведению заявления автора о том, что во время тюремного заключения он был лишен права на свидания с членами своей семьи и родственниками, а также на переписку с ними. .. Отмечая, что государство-участник конкретно не опровергло утверждений автора, касающихся нарушений его прав в течение первых двух лет его тюремного заключения, Комитет заключает, что факты, представленные автором, свидетельствуют о нарушении его прав согласно п. 1 ст. 17 Пакта (п. 8.8 Соображений).
Выводы Комитета: Комитет заключает, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении государством-участником ст. 7, п. 1 ст. 9, п. 3 g) ст. 14 и п. 1 ст. 17 Международного пакта о гражданских и политических правах (п. 9 Соображений).
В соответствии с п. 3 ст. 2 Пакта государство-участник обязано обеспечить эффективное восстановление в правах Сапардурды Хаджиева и, в частности: a) провести тщательное и эффективное расследование обстоятельств его задержания и последующего заключения в тюрьму; b) предоставить ему подробную информацию о результатах этого расследования; c) в случае подтверждения нарушений привлечь к ответственности виновных; d) предоставить надлежащее возмещение, включая выплату автору надлежащей компенсации за допущенные по отношению к нему нарушения. Государство-участник обязано также принять меры к недопущению подобных нарушений в будущем (п. 10 Соображений).
Сообщение: X. против Российской Федерации. Сообщение № 542/2013. Решение принято Комитетом против пыток (далее – Комитет) 8 мая 2015 г.
Тема сообщения: выдача заявителя в Узбекистан.
Вопросы существа: угроза подвергнуться пыткам по возвращении в страну происхождения.
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет отмечает, что узбекские власти направили запрос об экстрадиции спустя 10 лет после того, как приговор в отношении заявителя стал окончательным и обязательным к исполнению, причем в течение этого периода заявитель свободно проживал в Узбекистане, получил справку об отсутствии судимости, паспорт и выездную визу и совершил ряд беспрепятственных поездок в Российскую Федерацию. Он отмечает. .. что согласно имеющимся фактам запрос на экстрадицию был направлен непосредственно после того, как заявитель подал жалобу в Комитет по поводу экстрадиции его брата в Узбекистан, что в свете существования постоянной практики грубых, вопиющих и массовых нарушений прав человека в этой стране дает достаточные основания полагать, что после его экстрадиции заявителю угрожает предсказуемая, реальная и личная опасность применения пыток. Комитет считает, что в этих обстоятельствах государственные органы и суды государства-участника были обязаны надлежащим образом проверить все утверждения заявителя и оценить на основании национальных и международных норм потенциальную опасность применения пыток к заявителю. На основании имеющихся в деле материалов нельзя сделать вывод о том, что государственные органы, включая суды, провели надлежащую работу, чтобы отреагировать на выраженную заявителем обеспокоенность, связанную с запросом на экстрадицию с истекшим сроком давности, и дать оценку его личным обстоятельствам в контексте общей ситуации с правами человека в Узбекистане. В свете сказанного выше Комитет считает, что государственные органы государства-участника не выполнили свое обязательство надлежащим образом рассмотреть утверждение заявителя о том, что ему угрожает предсказуемая, реальная и личная опасность применения пыток после возвращения в Узбекистан (п. 11.8 решения).
Выводы Комитета: с учетом обстоятельств данного дела решение об экстрадиции заявителя в Узбекистан является нарушением государством-участником своих обязательств в соответствии со ст. 3 Конвенции1 (п. 11.8 решения).
1Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания.
Сообщение: Хильда Мариолин Эрнандес Кольменарес и Франсиско Артуро Герреро Санчес против Боливарианской Республики Венесуэла. Сообщение № 456/2011. Решение принято Комитетом против пыток (далее – Комитет) 15 мая 2015 г.
Тема сообщения: пытки и насильственное исчезновение жертвы в заключении.
Вопросы существа: пытки и жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение; обязанность государства-участника принимать эффективные меры по предупреждению пыток; условия содержания под стражей и обращения с лицами, лишенными свободы, с тем чтобы не допускать каких-либо случаев пыток; обязательство по проведению быстрого и беспристрастного расследования; и право на получение возмещения.
Правовые позиции Комитета: Комитет напоминает об особых обязательствах государств-участников в качестве гарантов по обеспечению соблюдения прав заключенных, предусмотренных Конвенцией, и предотвращения пыток1, поскольку они находятся под жестким контролем со стороны тюремной администрации. Таким образом, государства-участники должны принимать необходимые меры по предотвращению применения пыток в отношении лиц, находящихся под их контролем2. Комитет напоминает о том, что насильственное исчезновение сопряжено с многочисленными нарушениями прав человека и невыполнением со стороны государства-участника обязательств, закрепленных в Конвенции, и что оно само по себе представляет форму пыток или бесчеловечного обращения, противоречащих Конвенции3, по отношению к исчезнувшему лицу или может представлять таковую для членов его семьи (п. 6.4 Решения).
1См. Замечание общего порядка № 2 (2008) Комитета об осуществлении ст. 2 Конвенции государствами-участниками, п. 13.
2Там же, пп. 17 и 18.
3Комитет рассматривал вопрос о насильственных исчезновениях в ряде заключительных замечаний. См., например, его заключительные замечания по объединенным пятому и шестому периодическим докладам Мексики (CAT/C/MEX/CO/5-6, п. 12); по первоначальному докладу Руанды (CAT/C/RWA/CO/1, п. 14); по первоначальному докладу Туркменистана (CAT/C/TKM/CO/1, п. 15); по объединенным третьему и четвертому периодическим докладам Шри-Ланки (CAT/C/LKA/CO/3-4, пп. 8 и 9); по четвертому периодическому докладу Колумбии (CAT/C/COL/CO/4, пп. 11 и 17) и по первоначальному докладу Чада (CAT/C/TCD/CO/1, пп. 14 и 17).
Комитет напоминает, что на государства-участники возложено обязательство по проведению быстрых и беспристрастных расследований в тех случаях, когда имеются разумные основания полагать, что был совершен акт пытки1 (п. 6.8 Решения).
1Сообщение № 269/2005, Али Бен Салем против Туниса, решение, принятое 7 ноября 2007 г., п. 16.7.
Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет принимает к сведению утверждения авторов о том, что после того, как неизвестное лицо сообщило им об убийстве г-на Герреро Лареса в Центральной тюрьме Венесуэлы (далее – ЦТВ), 1 8 сентября 2009 г. они посетили исправительное учреждение, однако не смогли ни встретиться с г-ном Герреро Ларесом, ни получить каких бы то ни было сведений о его местонахождении. По мнению заявителей, дополнительные показания свидетельствуют о том, что г-н Герреро Ларес подвергался преследованию со стороны группы заключенных ЦТВ, которые убили его, расчленили и похоронили на территории тюрьмы при попустительстве тюремной администрации и Боливарианской национальной гвардии. Несмотря на эту информацию, а также на тот факт, что авторы незамедлительно сообщили властям об исчезновении г-на Герреро Лареса, до сих пор не было проведено всеобъемлющее расследование возможного применения пыток по отношению к нему. Кроме того, не было принято эффективных и достаточных мер по установлению его местонахождения и судьбы. С другой стороны, Комитет принимает к сведению показания тюремной администрации в суде № 2, свидетельствующие о том, что г-н Герреро Ларес «бежал» (совершил побег) из ЦТВ, не объясняющие, однако, на каком основании был сделан такой вывод (п. 6.3 Решения).
1Центральная тюрьма Венесуэлы.
Комитет принимает к сведению информацию о том, что 8 и 9 сентября 2009 г. авторы сообщили об исчезновении г-на Герреро Лареса директору ЦТВ и Боливарианской национальной гвардии. 1 и 13 октября 2009 г. авторы просили Генеральную прокуратуру и Управление Генеральной прокуратуры по вопросам основных прав человека соответственно провести расследование исчезновения их родственника во время отбывания наказания в ЦТВ и его возможного убийства заключенными тюрьмы, а также возможного участия в этом тюремной администрации и служащих Боливарианской национальной гвардии. В связи с этим они отметили, что согласно показаниям других заключенных, г-н Герреро Ларес подвергался преследованию со стороны группы заключенных в связи с тем, что он был осведомлен о незаконной деятельности этой группы при соучастии ряда должностных лиц. В соответствии с заявлением Генеральной прокуратуры в суде № 2 ведение расследования возможного насильственного исчезновения г-на Герреро Лареса было возложено на прокуратуру № 3 (п. 6.5 решения).
В то же время Комитет отмечает, что согласно информации, содержащейся в материалах дела, не обнаружив г-на Герреро Лареса на территории ЦТВ, тюремная администрация ограничилась заявлением о том, что он бежал из исправительного учреждения, не предоставив никакой дополнительной информации или доказательств и не проведя всеобъемлющего расследования его возможного побега и конкретных обстоятельств, приведших к нему. Несмотря на представленные авторами ходатайства и Постановление суда от 4 декабря 2009 г. № 2, судьба г-на Герреро Лареса до сих пор неизвестна; власти не представили какой-либо информации в отношении возможных мер, которые могли бы быть приняты в целях установления его местонахождения, и в случае смерти его останки не были возвращены членам его семьи. Кроме того, не было установлено, несет ли администрация ЦТВ или Боливарианская национальная гвардия какую-либо ответственность за произошедшее. В частности, не было принято никаких мер для того, чтобы выяснить, было ли исчезновение г-на Герреро Лареса связано с попытками наказать или запугать его в связи с тем, что он был осведомлен о предполагаемой незаконной деятельности группы заключенных при соучастии администрации, как заявил автор сообщения Управлению Генеральной прокуратуры по вопросам основных прав человека. В связи с отсутствием каких-либо опровержений со стороны государства-участника Комитет делает вывод о том, что г-н Герреро Ларес был лишен защиты со стороны закона с 7 сентября 2009 г., а также что его насильственное исчезновение в конкретных обстоятельствах настоящего дела представляет собой акт пытки по смыслу ст. 1 Конвенции1 (п. 6.6 решения).
1Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10 декабря 1984 г.
Комитет принимает к сведению утверждения авторов в связи со ст. 2 и 11 Конвенции о том, что, несмотря на обстановку насилия в тюрьмах, государство-участник не реагировало должным образом и не принимало никаких законодательных, административных, судебных или иных эффективных мер для предотвращения применения пыток в тюрьмах, в частности, для того, чтобы г-н Герреро Ларес не стал жертвой пыток со стороны других заключенных ЦТВ при попустительстве тюремной администрации. .. Комитет. .. напоминает о своих замечаниях по второму периодическому докладу государства-участника, в котором он призывает Венесуэлу принять меры для предотвращения насилия среди заключенных, а также со стороны тюремного персонала и для укрепления независимых механизмов инспекции мест лишения свободы1. В связи с отсутствием замечаний со стороны государства-участника о механизмах контроля в ЦТВ и других мерах по предотвращению насилия среди заключенных и применения по отношению к ним пыток при попустительстве администрации Комитет приходит к выводу, что государство-участник несет ответственность за нарушение ст. 2 и 11 Конвенции (п. 6.7 решения).
1См. CAT/C/CR/29/2, п. 11 e). См. также CAT/C/VE№ /CO/3-4, п. 10 a) и п. 19, а также Замечание общего порядка № 2 (2008) Комитета, пп. 13, 17 и 18.
Комитет отмечает, что авторам сообщили о том, что проведение расследования возможного насильственного исчезновения г-на Герреро Лареса было возложено на прокуратуру № 3, и что 25 февраля 2010 г. была проведена инспекция ЦТВ при участии сотрудников Генеральной прокуратуры и комиссии Боливарианской национальной гвардии. Комитет не находит в представленных сведениях какой-либо информации о других следственных действиях со стороны властей, несмотря на то, что имелись разумные основания полагать, что был совершен акт пытки. Несмотря на усилия авторов сообщения, почти за шесть лет, прошедших с момента исчезновения г-на Герреро Лареса в ЦТВ, государство-участник не провело быстрого, беспристрастного и эффективного расследования сообщений о применении к нему пыток и его насильственного исчезновения во время отбывания наказания в тюрьме, а виновные не предстали перед судом (см. п. 6.6 выше). В свете имеющейся в деле информации и в условиях отсутствия замечаний со стороны государства-участника Комитет считает, что государство-участник не выполнило свои обязательства по ст. 12 Конвенции (п. 6.8 решения).
Комитет принимает к сведению утверждения авторов о том, что ущерб, нанесенный г-ну Герреро Ларесу, не был возмещен в соответствии со ст. 14 Конвенции1. Учитывая непроведение быстрого и беспристрастного расследования, а также представленные авторами утверждения и факты, приведенные в предыдущих пунктах, Комитет приходит к выводу, что государство-участник не выполнило свои обязательства по ст. 14 Конвенции (п. 6.8 решения).
1См. Замечание общего порядка № 3 (2012) Комитета об осуществлении ст. 14 государствами-участниками.
Выводы Комитета: представленные факты свидетельствуют о нарушении п. 1 ст. 2 и ст. 11, 12 и 14 Конвенции, рассматриваемых отдельно и в совокупности со ст. 1, в отношении г-на Герреро Лареса, а также ст. 16 в отношении авторов сообщения (п. 7 решения).