1. Досрочное расторжение договора аренды земельного участка по требованию арендодателя возможно только по основаниям, предусмотренным законом или договором.
Администрация муниципального образования (далее – администрация) обратилась в суд с иском к М. о расторжении договоров аренды земельных участков и возложении обязанности возвратить земельные участки.
В обоснование требований истец указал, что ответчик по договорам аренды пользуется тремя земельными участками с целевым назначением «для строительства». Постановлением администрации «в порядке самоконтроля» были отменены ранее принятые постановления о выделении земельных участков, на основании которых были заключены оспариваемые договоры аренды.
Разрешая спор и отказывая в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции исходил из того, что отсутствуют основания для расторжения договоров аренды и, соответственно, возврата земельных участков. При этом суд указал, что решение об отмене или приостановлении действия ранее изданных муниципальных правовых актов не может носить произвольный характер, а должно быть законным и обоснованным.
Не соглашаясь с данными выводами, суд апелляционной инстанции со ссылкой на пп. 2 п. 2 ст. 450 ГК РФ, а также на положения ст. 29 и 30 ЗК РФ указал, что наличие действующего договора аренды земельного участка при одновременном наличии
действующего правового акта органа местного самоуправления об отмене ранее принятого правового акта о предоставлении в аренду земельных участков свидетельствует о противоречии договорных норм нормам муниципального правового акта, нарушает публичный порядок и принцип правовой определенности.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, отменяя апелляционное определение и оставляя в силе решение суда первой инстанции, признала выводы суда апелляционной инстанции противоречащими нормам материального права по следующим основаниям.
В соответствии со ст. 450 ГК РФ изменение и расторжение договора возможны по соглашению сторон, если иное не предусмотрено этим кодексом, другими законами или договором. По требованию одной из сторон договор может быть изменен или расторгнут по решению суда только при существенном нарушении договора другой стороной либо в иных случаях, предусмотренных данным кодексом, другими законами или договором.
Таким образом, одностороннее расторжение договора по общему правилу не допускается и возможно лишь в случаях, прямо предусмотренных законом или договором. Расторжение договора в судебном порядке по требованию одной из сторон возможно лишь в случае существенного нарушения договора другой стороной либо в других случаях, которые должны быть прямо предусмотрены законом или договором.
Судом установлено, что договорами аренды земельных участков, заключенными между сторонами спорных отношений, возможность их расторжения в одностороннем порядке не предусмотрена.
На существенное нарушение ответчиком условий договоров как на основание для их расторжения истец не ссылался, и такие обстоятельства не были предметом судебного разбирательства.
Каких-либо объективных причин для расторжения договоров аренды и возврата земельных участков арендатором не указано ни в постановлении администрации об отмене постановлений о предоставлении земельных участков, ни в исковом заявлении, ни в апелляционном определении, ни в возражениях истца на кассационную жалобу.
Законность предоставления земельных участков, заключения договоров аренды этих участков истцом не оспаривалась и судом апелляционной инстанции под сомнение не ставилась.
Единственным основанием для расторжения договоров аренды, указанным как истцом, так и судом апелляционной инстанции, явилась отмена «в порядке самоконтроля» органом местного самоуправления постановлений о предоставлении земельных участков в аренду, что по существу является расторжением договора по требованию одной из сторон.
Между тем такого основания расторжения договора аренды нормами гражданского либо земельного законодательства не предусмотрено.
Статьи 29 и 30 ЗК РФ, на которые сослался суд апелляционной инстанции, регулируют вопросы предоставления земельных участков и находятся в главе V «Возникновение прав на землю». Основания и порядок прекращения прав на землю установлены нормами главы VII ЗК РФ, которые судом апелляционной инстанции не применялись. Кроме того, эта глава ЗК РФ не предусматривает указанных судом апелляционной инстанции оснований для расторжения договоров аренды земельных участков.
Вывод суда апелляционной инстанции о том, что сохранение договоров аренды нарушает публичный порядок и принцип правовой определенности, является необоснованным. Публичный порядок, принципы правовой определенности и уважения собственности в данном случае нарушаются произвольным расторжением договоров аренды с изъятием законно предоставленных земельных участков, на которых находятся объекты капитального строительства. При этом право собственности на данные объекты строительства зарегистрировано надлежащим образом, а законность их возведения никем не оспорена.
Определение № 29-КГ14-3
2. Правильное разрешение судом дела по спору об истребовании имущества из чужого незаконного владения требует установления того, была ли выражена воля собственника на передачу владения спорным имуществом иному лицу.
С. обратился в суд с иском к К., М. и Ш. о признании доверенности и сделок недействительными, об истребовании имущества от добросовестного приобретателя и возложении обязанности возвратить имущество, об отмене государственной регистрации права собственности на земельный участок, возложении обязанности зарегистрировать право собственности на земельный участок.
В обоснование требований истец указал, что ему принадлежал земельный участок, который в 2007 году выбыл из его собственности помимо его воли, в связи с чем просил суд истребовать данный земельный участок у К.
Дело неоднократно рассматривалось судебными инстанциями.
Решением суда от 14 сентября 2012 г. в удовлетворении исковых требований отказано. Апелляционным определением от 28 февраля 2013 г. решение суда отменено, по делу принято новое решение об удовлетворении исковых требований.
Определением суда от 5 марта 2014 г., вступившим в законную силу 21 марта 2014 г., К. восстановлен процессуальный срок для подачи кассационной жалобы на апелляционное определение от 28 февраля 2013 г.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, рассмотрев дело по кассационной жалобе К., отменила апелляционное определение от 28 февраля 2013 г., как вынесенное с нарушением норм действующего законодательства, и оставила в силе решение суда от 14 сентября 2012 г., указав следующее. Если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли (п. 1 ст. 302 ГК РФ).
По смыслу п. 1 ст. 302 ГК РФ, собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения независимо от возражения ответчика о том, что он является добросовестным приобретателем, если докажет факт выбытия имущества из его владения или владения лица, которому оно было передано собственником, помимо их воли.
Недействительность сделки, во исполнение которой передано имущество, не свидетельствует сама по себе о его выбытии из владения передавшего это имущество лица помимо его воли. Судам необходимо устанавливать, была ли воля собственника на передачу владения иному лицу (п. 39 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»).
Таким образом, правильное разрешение вопроса о возможности истребования имущества из чужого незаконного владения требует установления того, была или не была выражена воля собственника на отчуждение имущества.
Проверяя законность решения суда первой инстанции, суд апелляционной инстанции, удовлетворяя исковые требования С., указал, что воля собственника на передачу владения другому лицу выражена не была, сославшись только на то, что доверенность от 10 августа 2005 г. (по которой действовал М. от имени С. при продаже спорного имущества) являлась поддельной.
Между тем суд апелляционной инстанции не указал, по каким мотивам он не согласился с выводами суда первой инстанции о том, что в силу переданных С. по доверенности полномочий на распоряжение М. земельным участком он реально осознавал возможность его продажи Ш., но до марта 2008 года не совершал никаких действий, свидетельствующих о его несогласии с возможностью совершения сделок по распоряжению земельным участком от его имени, доверенность у М. не отзывал, отчет и правоустанавливающие документы не требовал, ни Ш., ни М. не ставил в известность об отказе от продажи земельного участка, а потому все действия С. были направлены на отчуждение земельного участка, в связи с чем имущество выбыло из владения истца по его воле.
При этом судом апелляционной инстанции не было учтено, что в силу положений ст. 210 ГК РФ собственник несет бремя содержания принадлежащего ему имущества, следовательно, для осуществления данной обязанности он должен интересоваться судьбой данного имущества.
С. после окончания в 2007 году действия выданной им третьему лицу доверенности от 23 апреля 2004 г. на продажу имущества, правомочия собственника в отношении земельного участка не осуществлял, расходы по содержанию не нес, таким образом своими действиями подтверждая согласие на выбытие из его владения земельного участка, впоследствии приобретенного К.
Судебная коллегия также не согласилась с выводом суда апелляционной инстанции о соблюдении истцом срока исковой давности при предъявлении требований о признании сделок недействительными и применении последствий их недействительности. В соответствии с п. 1 ст. 196 ГК РФ общий срок исковой давности составляет три года со дня, определяемого в соответствии со ст. 200 данного кодекса.
Если законом не установлено иное, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права (п. 1 ст. 200 ГК РФ).
Согласно ст. 181 ГК РФ (в редакции, действовавшей на момент вынесения апелляционного определения) срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки составляет три года. Течение срока исковой давности по указанному требованию начинается со дня, когда началось исполнение этой сделки.
Срок исковой давности по требованию о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности составляет один год. Течение срока исковой давности по указанному требованию начинается со дня прекращения насилия или угрозы, под влиянием которых была совершена сделка (п. 1 ст. 179 ГК РФ), либо со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной.
Из искового заявления С., датированного 23 августа 2010 г., следовало, что им ставился вопрос об истребовании имущества из чужого незаконного владения на основании ст. 302 ГК РФ.
Требования о применении последствий недействительности договоров купли-продажи от 27 августа и от 11 сентября 2007 г. истцом были заявлены только в уточненном исковом заявлении, датированном 2 февраля 2011 г., то есть с пропуском установленного законом срока исковой давности как для признания сделок оспоримыми, так и для применения последствий недействительности ничтожных сделок.
Это судом апелляционной инстанции учтено не было и повлекло за собой вынесение незаконного судебного постановления.
Определение № 4-КГ14-25
3. Если выгодоприобретатель по договору добровольного страхования имущества не выражает намерения воспользоваться правом на предъявление требований к страховщику о выплате страхового возмещения, собственник имущества вправе обратиться к страховщику за соответствующей выплатой непосредственно.
Убытки, причиненные страхователю в связи с наступлением страхового случая, подлежат возмещению страховщиком в полном объеме в соответствии с условиями договора.
Судом установлено, что между К. и страховой компанией был заключен договор добровольного страхования принадлежащего истцу автомобиля по страховому риску «Классик Полное КАСКО» на страховую сумму 1 081 100 рублей. Выгодоприобретателем по договору страхования указана кредитная организация (автомобиль
приобретен истцом за счет средств, представленных данной организацией в рамках кредитного договора).
В период действия договора страхования К. обратился к страховой компании с заявлением о наступлении страхового случая, указав, что автомобиль был похищен неустановленным лицом.
Страховщик в выплате страхового возмещения отказал.
К. обратился в суд с иском к страховой компании о взыскании страхового возмещения.
Разрешая спор и удовлетворяя заявленные К. требования в части, суд первой инстанции исходил из того, что истец вправе требовать взыскания со страховой компании суммы страхового возмещения, включающей в себя суммы, выплаченные им в счет погашения задолженности по кредитному договору. Такая сумма, как указал суд, подлежала исчислению в виде разницы между страховой суммой, составляющей 1 081 100 рублей, и суммой задолженности К. по кредитному договору, составляющей 595 340,18 рубля, а именно 485 759,9 рубля.
Суд апелляционной инстанции согласился с решением суда в указанной части.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации отменила апелляционное определение, как вынесенное с нарушением норм материального права, в полном объеме, направив дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции по следующим основаниям.
В соответствии с п. 1 ст. 929 ГК РФ по договору имущественного страхования одна сторона (страховщик) обязуется за обусловленную договором плату (страховую премию) при наступлении предусмотренного в договоре события (страхового случая) возместить другой стороне (страхователю) или иному лицу, в пользу которого заключен договор (выгодоприобретателю), причиненные вследствие этого события убытки в застрахованном имуществе либо убытки в связи с иными имущественными интересами страхователя (выплатить страховое возмещение) в пределах определенной договором суммы (страховой суммы).
По договору имущественного страхования может быть застрахован такой имущественный интерес, как риск утраты (гибели), недостачи или повреждения определенного имущества (п. 2 ст. 929 ГК РФ).
Согласно п. 1 ст. 930 ГК РФ имущество может быть застраховано по договору страхования в пользу лица (страхователя или выгодоприобретателя), имеющего основанный на законе, ином правовом акте или договоре интерес в сохранении этого имущества.
При этом, по смыслу указанной выше нормы, интерес в сохранении имущества предполагает интерес именно того лица, которое несет риск утраты и повреждения этого имущества.
Лицом, обладающим наиболее полным абсолютным правом на принадлежащее ему имущество и всегда имеющим основанный на законе интерес в его сохранении, является собственник имущества.
Поэтому в случае, если выгодоприобретатель не выражает намерения воспользоваться правом на предъявление требований к страховщику о выплате страхового возмещения, собственник имущества вправе обратиться к страховщику за соответствующей выплатой непосредственно.
Согласно разъяснению, содержащемуся в п. 37 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 г.
«О применении законодательства о добровольном страховании имущества граждан», при возникновении спора между страхователем и страховщиком о размере страхового возмещения, обеспечивающего исполнение обязательства по кредитному договору и подлежащего выплате в пользу выгодоприобретателя, убытки, причиненные страхователю, подлежат возмещению страховщиком в полном объеме в соответствии с условиями договора.
Таким образом, страховщик (страховая компания) должен возместить страхователю (гражданину) все возникшие у него убытки, в том числе и реальный ущерб, выразившийся в утрате имущества (ст. 15 ГК РФ). При этом выплата страхового возмещения страхователю по договору страхования имущества не ставится в зависимость от того, какие суммы выплачены страхователю во исполнение кредитного договора.
С учетом этого выводы суда о выплате К. страхового возмещения в размере, составляющем разницу между размером страховой суммы и размером его задолженности по кредитному договору, признаны Судебной коллегией неправомерными.
Определение № 31-КГ14-6
3. Неоднократное на протяжении многих лет предоставление комнаты в коммунальной квартире собственником жилищного фонда по отдельным договорам социального найма свидетельствует о признании им такой комнаты изолированным помещением и самостоятельным объектом жилищных прав.
О. и ее сын С. обратились в суд с иском к жилищному органу о признании комнаты изолированной и обязании заключить договор социального найма.
В обоснование исковых требований истцы указали, что они зарегистрированы и проживают в трехкомнатной коммунальной квартире, где занимают комнату № 1 жилой площадью 14,7 кв. м, которая принадлежит истцам на праве общей долевой собственности (по 1/2 доли каждому). С момента заселения О. в данное жилое помещение в 1987 году каждая из трех комнат квартиры была занята разными семьями на основании договоров социального найма. Семья истцов стоит на очереди по улучшению жилищных условий с 1998 года. В 2011 году освободилась комната № 2 в этой коммунальной квартире.
О. и С. обратились в жилищный орган с просьбой заключить с ними договор социального найма в отношении освободившейся комнаты, в чем им было отказало со ссылкой на то, что комнаты № 2 и № 3 являются смежно-изолированными, а также что в квартире была совершена несанкционированная перепланировка – заделка дверного проема между данными комнатами.
Однако, как отметили истцы, дом, в котором расположена квартира, ранее принадлежал заводу и лишь в 1996 году был передан на баланс города. На старой копии поэтажного плана дверной проем между комнатами № 2 и № 3 отсутствует. По информации, полученной из конструкторского бюро завода, ранее данные комнаты действительно были смежными, но в 1958 году, когда осуществлялась пристройка нового крыла дома (к квартире была пристроена кухня), дверной проем между этими комнатами был заделан, что исключает возможность сообщения между комнатами № 2 и № 3, комнаты стали изолированными, это подтверждается различными документами территориального бюро технической инвентаризации. Комната № 2 неоднократно становилась предметом отдельных договоров социального найма жилого помещения с разными лицами.
Отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции исходил из того, что отказ жилищного органа в предоставлении спорной комнаты истцами не обжаловался. Квартира была переоборудована, однако разрешение на произведенное переоборудование в территориальное бюро технической инвентаризации не было представлено. Сведений о том, что истцы пытались узаконить данное переоборудование, не имеется.
Суд апелляционной инстанции, оставляя без изменения решение суда первой инстанции, также указал на то, что действующее жилищное законодательство не предусматривает возможности признания жилых помещений изолированными. Доводы истцов о том, что комнаты № 2 и 3 являются фактически изолированными и использовались ответчиком для заселения различными семьями, в связи с чем жилищный орган фактически признавал данные жилые помещения изолированными, суд второй инстанции счел несостоятельными, поскольку они не свидетельствуют о проведении перепланировки данных комнат в установленном законом порядке. При этом собственник комнаты № 2 не обращался по вопросу сохранения в переустроенном и (или) перепланированном состоянии спорного жилого помещения.
Судебная коллегия по гражданским делам признала данные выводы судов незаконными по следующим основаниям.
В части 1 ст. 59 ЖК РФ предусмотрена возможность предоставления по договору социального найма освободившейся комнаты проживающим в данной квартире нанимателям или собственникам, если они на момент освобождения жилого помещения признаны или могут быть признаны малоимущими и нуждающимися в жилых помещениях.
В силу ст. 62 ЖК РФ предметом договора социального найма жилого помещения должно быть жилое помещение (жилой дом, квартира, часть жилого дома или квартиры). Самостоятельным предметом договора социального найма жилого помещения не могут быть неизолированное жилое помещение, помещения вспомогательного использования, а также общее имущество в многоквартирном доме.
В материалы дела представлены документы, свидетельствующие о том, что спорное помещение № 2 является изолированным, а именно: экспликация территориального бюро технической инвентаризации от 27 февраля 2003 г., справка о проверке жилищных условий ЕИРЦ района от 6 июня 2006 г., экспликация территориального бюро технической инвентаризации от 22 марта 2011 г., технический паспорт жилого помещения (квартиры) от 27 октября 2011 г., единый жилищный документ по состоянию на 22 мая 2012 г., единый жилищный документ по состоянию на 3 сентября 2013 г.
Судом установлено, что на момент заселения О. в комнату № 1 в 1987 году комнаты № 2 и № 3 были заняты разными семьями на основании отдельных договоров социального найма.
Кроме того, установлено, что конструктивно комната № 2 представляет собой изолированное жилое помещение и этот факт был признан юридически собственником комнаты, который неоднократно на протяжении многих лет предоставлял комнату по отдельным договорам социального найма.
Определение № 5-КГ14-101
3. При проведении организационно-штатных мероприятий обязанность работодателя предлагать все имеющиеся вакантные должности, соответствующие квалификации работника, возникает в случае успешного прохождения последним аттестации.
Г. обратился в суд с иском к органу внутренних дел об отмене приказа об увольнении, о восстановлении на службе, взыскании денежного довольствия за время вынужденного прогула и компенсации морального вреда.
Разрешая спор и удовлетворяя заявленные требования в части восстановления на службе, суд первой инстанции, руководствуясь частью первой ст. 180 ТК РФ, предусматривающей обязанность работодателя предлагать все имеющиеся вакантные должности, соответствующие квалификации работника, сделал вывод о том, что ответчик ненадлежащим образом выполнил возложенную на него обязанность по трудоустройству увольняемого сотрудника, поскольку согласно перечню вакантных должностей в органе внутренних дел на день увольнения истца имелись вакантные должности, соответствующие квалификации, опыту, образованию истца, и не все эти должности ему были предложены.
Суд апелляционной инстанции согласился с данным выводом суда первой инстанции.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации признала выводы судов основанными на неправильном применении и толковании норм материального права.
В связи с вступлением в силу с 1 марта 2011 г. Федерального закона от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции» (далее – Федеральный закон «О полиции») и принятыми в его исполнение Указами Президента Российской Федерации в системе МВД России, в том числе в территориальных органах МВД России на региональном уровне, проведены организационно-штатные мероприятия, в частности по выводу всего личного состава в распоряжение, сокращению штатов и выбору наиболее подготовленных и соответствующих установленным требованиям сотрудников для дальнейшего прохождения службы, в рамках которых сотрудники милиции прошли обязательную процедуру внеочередной аттестации для решения вопроса о прохождении службы во вновь создаваемой структуре органов внутренних дел Российской Федерации – полиции.
В соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 1 марта 2011 г. № 248 «Вопросы Министерства внутренних дел Российской Федерации» в единую централизованную систему МВД России входят: органы внутренних дел, включающие в себя полицию; внутренние войска; организации и подразделения, созданные для выполнения задач и осуществления полномочий, возложенных на МВД России.
Частью 4 ст. 54 Федерального закона «О полиции» определено, что сотрудники органов внутренних дел, прошедшие внеочередную аттестацию, считаются сотрудниками полиции, которым присваиваются специальные звания, предусмотренные ст. 26 данного федерального закона, либо сотрудниками иных подразделений органов внутренних дел, которым присваиваются специальные звания юстиции или специальные звания внутренней службы, предусмотренные Положением о службе в органах внутренних дел Российской Федерации. По результатам аттестации сотрудникам органов внутренних дел может быть предложено продолжить службу на иных, в том числе нижестоящих, должностях. За указанными сотрудниками сохраняются имеющиеся у них сроки выслуги в специальных званиях, которые учитываются при присвоении им очередных специальных званий.
В силу ч. 5 ст. 54 Федерального закона «О полиции» сотрудники органов внутренних дел, не прошедшие внеочередную аттестацию и (или) отказавшиеся продолжить службу в органах внутренних дел на иных, в том числе нижестоящих, должностях, подлежат увольнению в установленном порядке по основаниям, предусмотренным Положением о службе в органах внутренних дел Российской Федерации.
Из приведенных норм следует, что в результате организационно-штатных мероприятий создана единая централизованная система МВД России, в которую входит и полиция. Для дальнейшего прохождения службы во вновь создаваемой структуре органов внутренних дел Российской Федерации – полиции – являлось обязательным прохождение процедуры внеочередной аттестации, и только сотрудники, прошедшие такую аттестацию, считались сотрудниками полиции, при этом сотрудники, не прошедшие аттестацию и (или) отказавшиеся продолжить службу в органах внутренних дел на иных, в том числе нижестоящих, должностях, подлежали увольнению.
Судом установлено, что занимаемая истцом должность органов внутренних дел сокращена в октябре 2011 года в результате проводимых организационно-штатных мероприятий, при осуществлении которых необходимо было руководствоваться результатами проведенной в отношении сотрудников органов внутренних дел внеочередной аттестации.
По результатам внеочередной аттестации Г. не рекомендован для прохождения службы в полиции, ему предложено продолжить службу в ином подразделении органов внутренних дел на другой, в том числе нижестоящей, должности. На момент увольнения истца результаты его аттестации незаконными признаны не были.
Порядок прекращения службы в органах внутренних дел по сокращению штата (при ликвидации или реорганизации органа внутренних дел) в случае невозможности использования сотрудника на службе на момент возникновения спорных отношений был урегулирован Положением о службе в органах внутренних дел Российской Федерации, утвержденным постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 23 декабря 1992 г. № 4202-I (далее – Положение), и Инструкцией о порядке применения Положения о службе в органах внутренних дел Российской Федерации, утвержденной Приказом Министра внутренних дел Российской Федерации от 14 декабря 1999 г. № 1038 (далее – Инструкция).
В соответствии с п. «е» ч. 1 ст. 58 Положения увольнение сотрудников органов внутренних дел по сокращению штатов при ликвидации или реорганизации органа внутренних дел допускается в случае невозможности использования сотрудника на службе.
Согласно п. 17.5 Инструкции увольнение по сокращению штатов (п. «е» ст. 58 Положения) может производиться в случае невозможности в результате проводимых организационно-штатных изменений дальнейшего использования высвободившихся сотрудников при их отказе от перемещения по службе либо перемещения на службу в другую местность.
Исходя из содержания названных норм материального права в случае реорганизации органа внутренних дел увольнение сотрудника органов внутренних дел, не прошедшего внеочередную аттестацию, допускается при невозможности дальнейшего использования сотрудника на службе.
Как установлено судом, истцу Г. неоднократно, в том числе непосредственно перед увольнением, ответчик предлагал прибыть для решения вопроса о дальнейшем прохождении службы в органах внутренних дел, однако истец не являлся.
При этом судом первой инстанции при разрешении спора не принято во внимание то обстоятельство, что по результатам аттестации Г. не рекомендован для прохождения службы в полиции, в связи с чем при разрешении органом внутренних дел вопроса о дальнейшем прохождении Г. службы ему не могли быть предложены должности сотрудника полиции.
Выводы судебных инстанций о нарушении установленного порядка при увольнении истца признаны Судебной коллегией незаконными, поскольку ответчик принимал все необходимые меры для выполнения возложенной на него законом обязанности по уведомлению истца о наличии вакантных должностей, а также для решения вопроса о дальнейшем использовании истца на службе.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации отменила состоявшиеся по делу судебные постановления и приняла по делу новое решение об отказе в удовлетворении исковых требований Г.
Определение № 26-КГ14-54
3. В силу закона родители имеют преимущественное перед другими лицами право на воспитание своих детей.
А. обратилась в суд с иском к И. А. о передаче детей. В обоснование своих требований истец указала на то, что 16 февраля 2009 г. между ней и И. Б. был зарегистрирован брак. 15 февраля 2012 г. И. Б. погиб при исполнении служебных обязанностей. В браке с И. Б. у А. родилось двое детей: сын 2010 года рождения, и дочь, 2011 года рождения.
До мая 2013 года дети проживали вместе с матерью (А.). Однако 6 мая 2013 г. дети без согласия матери и против ее воли были перевезены и отданы на воспитание в семью их бабушки (матери погибшего) – И. А. С этого времени дети неправомерно удерживаются в семье родственников мужа, при этом истцу чинятся препятствия в общении с детьми. В связи с этим А. просила отобрать у И. А. детей, передать детей ей и определить их место жительства с матерью.
Разрешая спор и принимая решение об удовлетворении иска, суд первой инстанции, руководствуясь положениями ст. 54, 64, 68 СК РФ, пришел к выводу о том, что на А. возлагается обязанность по защите прав и интересов своих несовершеннолетних детей и она вправе требовать возврата своих детей от любого лица, удерживающего их у себя не на основании закона или не на основании судебного решения. При этом суд указал на то, что А. имеет постоянное место жительства, работу и постоянный заработок, родительских прав не лишена и не ограничена в них.
Отменяя решение суда первой инстанции и принимая по делу новое решение об отказе в удовлетворении заявленных требований, суд апелляционной инстанции, исходя из положений ст. 68 СК РФ и разъяснений, содержащихся в п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 мая 1998 г. № 10 «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей», пришел к выводу о том, что условия для проживания и воспитания несовершеннолетних детей, созданные их бабушкой, больше отвечают интересам детей, в связи с чем резкая смена обстановки может вызвать у детей психологический стресс и негативно отразиться на их общем состоянии здоровья.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, признав, что выводы суда апелляционной инстанции основаны на неправильном применении норм материального права, регулирующих возникшие правоотношения, и что они сделаны без учета обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела, отменила апелляционное определение, оставив в силе решение суда первой инстанции по следующим основаниям.
Принцип 6 Декларации прав ребенка (провозглашена Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября 1959 г.) гласит, что ребенок для полного и гармоничного развития его личности нуждается в любви и понимании. Он должен, когда это возможно, расти на попечении и под ответственностью своих родителей и во всяком случае в атмосфере любви и моральной и материальной обеспеченности; малолетний ребенок не должен, кроме тех случаев, когда имеются исключительные обстоятельства, быть разлучаем со своей матерью.
Положениями ст. 38 Конституции Российской Федерации предусмотрено, что материнство и детство, семья находятся под защитой государства (ч. 1), а забота о детях, их воспитание – равное право и обязанность родителей (ч. 2).
СК РФ закрепил право ребенка жить и воспитываться в семье, знать своих родителей, а также право на заботу родителей и совместное с ними проживание, поскольку именно они являются первыми педагогами и обязаны заложить основы физического, нравственного и интеллектуального развития личности ребенка в раннем детском возрасте.
В силу п. 1 ст. 63 СК РФ родители имеют право и обязаны воспитывать своих детей. Родители несут ответственность за воспитание и развитие своих детей. Они обязаны заботиться о здоровье, физическом, психическом, духовном и нравственном развитии своих детей. Родители имеют преимущественное право на обучение и воспитание своих детей перед всеми другими лицами.
Согласно положениям п. 1 ст. 65 СК РФ родительские права не могут осуществляться в противоречии с интересами детей. Обеспечение интересов детей должно быть предметом основной заботы их родителей.
При осуществлении родительских прав родители не вправе причинять вред физическому и психическому здоровью детей, их нравственному развитию. Способы воспитания детей должны исключать пренебрежительное, жестокое, грубое, унижающее человеческое достоинство обращение, оскорбление или эксплуатацию детей.
Все вопросы, касающиеся воспитания и образования детей, решаются родителями по их взаимному согласию исходя из интересов детей и с учетом мнения детей. Родители (один из них) при наличии разногласий между ними вправе обратиться за разрешением этих разногласий в орган опеки и попечительства или в суд (п. 2 ст. 65 СК РФ). В соответствии со ст. 68 СК РФ родители вправе требовать возврата ребенка от любого лица, удерживающего его у себя не на основании закона или не на основании судебного решения. В случае возникновения спора родители вправе обратиться в суд за защитой своих прав.
Таким образом, исходя из положений действующего законодательства родители имеют преимущественное право на воспитание своих детей перед другими лицами, при этом должны учитываться интересы детей.
По данному делу юридически значимыми и подлежащими установлению с учетом норм материального права являлись обстоятельства того, на каком основании удерживаются дети бабушкой И. А. и будет ли передача детей матери от бабушки, у которой дети проживают с мая 2013 года, отвечать интересам детей.
Однако данные обстоятельства, имеющие существенное значение для правильного разрешения спора, суд апелляционной инстанции, вынося решение об отказе в иске А., фактически оставил без внимания и правовой оценки.
При рассмотрении дела судом первой инстанции установлено, что истец А. имеет постоянную работу, по месту работы и жительства характеризуется положительно, на учете в наркологическом и психоневрологическом диспансерах не состоит. В соответствии с актом обследования жилищно-бытовых условий, составленным отделом опеки и попечительства местной администрации, условия проживания и санитарное состояние жилого помещения, в котором проживает истец, хорошие, созданы условия для проживания детей.
Согласно справке с места работы ответчика, приобщенной заявителем к кассационной жалобе, И. А. работает проводником пассажирского вагона; периодичность графика ее работы составляет 4 суток работы и 4 суток отдыха. Периодичность в среднем 3,5 рейса в месяц. Во время отсутствия И. А. уход за детьми осуществляет ее дочь.
Следовательно, бабушка малолетних детей И. А. по роду своей работы не может регулярно заниматься детьми.
Условия проживания и воспитания малолетних детей заявителя в период отсутствия их бабушки суд апелляционной инстанции не выяснял.
По утверждению заявителя кассационной жалобы, на попечении дочери ответчика находится трое своих детей, она также воспитывает племянника (ребенка другой дочери ответчика), ее муж состоит на наркологическом учете, что подтверждается соответствующей справкой, приобщенной к поданной кассационной жалобе.
Также судом апелляционной инстанции не было учтено то, что дети А. в силу своего малолетнего возраста (3 года и 4 года) нуждаются в совместном проживании с матерью.
При этом в апелляционном определении не приведено каких-либо доказательств, позволивших суду прийти к выводу о том, что проживание малолетних детей вместе с матерью и остальными членами ее семьи (братьями А. и ее мачехой) отрицательно скажется на морально-психологическом климате.
Ссылка в определении суда апелляционной инстанции на то обстоятельство, что ежемесячный заработок истца является низким (6 264 рубля), не может являться безусловным основанием для отобрания детей у матери и передачи их на воспитание иному лицу, в данном случае бабушке детей.
Содержащееся в апелляционном определении утверждение о том, что судом установлен факт ненадлежащего поведения А. в отношении своих детей, ничем, кроме пояснений самого заинтересованного лица (ответчика по делу), не подтверждено. При этом ссылка суда апелляционной инстанции на свидетельские показания является необоснованной, поскольку, как видно из протоколов судебных заседаний судов первой и апелляционной инстанций, свидетели в судебное заседание не вызывались и каких-либо их письменных показаний в материалах дела не имеется.
Учитывая изложенное, Судебная коллегия вывод суда апелляционной инстанции о том, что передача несовершеннолетних детей матери А. будет противоречить их интересам, признала незаконным.
Определение № 23-КГ14-5
3. Отсутствие специально разработанных правил определения степени утраты профессиональной трудоспособности лиц, пострадавших в результате дорожно-транспортных происшествий, не может ограничивать реализацию такими лицами права на получение страхового возмещения в связи с повреждением здоровья.
Судом установлено, что 25 августа 2012 г. в результате дорожно-транспортного происшествия О. получила телесные повреждения, повлекшие за собой вред здоровью. В соответствии со справкой медико-социальной экспертизы от 28 июня 2013 г. О. установлена III группа инвалидности по причине «общее заболевание».
15 марта 2013 г. О. обратилась с заявлением в федеральное учреждение медико-социальной экспертизы (далее – учреждение МСЭ) о проведении обследования и установлении степени утраты профессиональной трудоспособности за период с 25 августа 2012 г. по дату обследования.
19 марта 2013 г. учреждением МСЭ направлен ответ О., в котором указано, что для определения степени утраты профессиональной трудоспособности необходимо представить документы, предусмотренные п. 25 Административного регламента по предоставлению государственной услуги по проведению медико– социальной экспертизы, утвержденного Приказом Минздравсоцразвития России от 11 апреля 2011 г. № 295н, в частности акт о несчастном случае на производстве или судебное постановление об установлении факта несчастного случая на производстве или профессионального заболевания, а также заключение органа государственной экспертизы условий труда, которые предшествовали несчастному случаю.
22 апреля 2013 г. О. обратилась с повторным заявлением о проведении обследования в целях установления степени утраты профессиональной трудоспособности.
В ответе от 24 апреля 2013 г. О. было сообщено о необходимости представления акта о несчастном случае на производстве и невозможности проведения освидетельствования для установления степени утраты профессиональной трудоспособности, поскольку отсутствует нормативный правовой акт, определяющий порядок установления степени утраты профессиональной трудоспособности лицам, получившим повреждение здоровья, не связанное с исполнением трудовых обязанностей.
О. обратилась в суд с заявлением о признании незаконным решения учреждения МСЭ от 24 апреля 2013 г. об отказе в проведении медико-социальной экспертизы.
Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения определением суда апелляционной инстанции, в удовлетворении заявления отказано.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации отменила состоявшиеся по делу судебные постановления, направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, указав следующее.
Конвенция о правах инвалидов (принята 13 декабря 2006 г. Резолюцией 61/106 Генеральной Ассамблеи ООН) налагает на государства-участников, к которым относится Россия, обязательства по принятию мер к тому, чтобы наделить инвалидов возможностью для достижения и сохранения максимальной независимости, полных физических, умственных, социальных и профессиональных способностей и полного включения и вовлечения во все аспекты жизни. Стандартные правила обеспечения равных возможностей для инвалидов, принятые 20 декабря 1993 г. Резолюцией 48/96 Генеральной Ассамблеи ООН, предписывают государствам обеспечить поддержание надлежащих доходов инвалидов, которые в силу нетрудоспособности или по причинам, связанным с нетрудоспособностью, временно утратили возможность зарабатывать средства к существованию, или заработок которых уменьшился, или которые не имеют возможности найти работу (правило 8).
Декларация о правах инвалидов, принятая 9 декабря 1975 г. Резолюцией 3447 (XXX) на 2433-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН, предусматривает, что инвалиды имеют право на меры, предназначенные для того, чтобы дать им возможность приобрести как можно большую самостоятельность (ст. 5).
Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» закрепляет, что медицинской экспертизой является проводимое в установленном порядке исследование, направленное на установление состояния здоровья гражданина, в целях определения его способности осуществлять трудовую или иную деятельность, а также установления причинно-следственной связи между воздействием каких-либо событий, факторов и состоянием здоровья гражданина, определяет виды медицинских экспертиз и относит к ним медико-социальную экспертизу, которая проводится в целях определения потребностей освидетельствуемого лица в мерах социальной защиты, включая реабилитацию, федеральными учреждениями медико-социальной экспертизы на основе оценки ограничений жизнедеятельности, вызванных стойким расстройством функций организма, в соответствии с законодательством Российской Федерации о социальной защите инвалидов (ст. 58, 60).
Федеральный закон от 24 ноября 1995 г. № 181-ФЗ «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» раскрывает понятие социальной защиты инвалидов как системы гарантированных
государством экономических, правовых мер и мер социальной поддержки, обеспечивающих инвалидам условия для преодоления, замещения (компенсации) ограничений жизнедеятельности и направленных на создание им равных с другими гражданами возможностей участия в жизни общества, а также понятие медико– социальной экспертизы как определение в установленном порядке потребностей свидетельствуемого лица в мерах социальной защиты, включая реабилитацию, на основе оценки ограничений жизнедеятельности, вызванных стойким расстройством функций организма (ст. 2, часть первая ст. 7).
Согласно ст. 8 названного федерального закона медико-социальная экспертиза осуществляется федеральными учреждениями медико– социальной экспертизы, подведомственными уполномоченному органу, определяемому Правительством Российской Федерации, который утверждает порядок организации и деятельности этих федеральных учреждений. На федеральные учреждения медико-социальной экспертизы возлагается определение степени утраты профессиональной трудоспособности.
Из содержания приведенных норм следует, что инвалиду как лицу, которое имеет нарушение здоровья со стойким расстройством функций организма, обусловленное в том числе последствиями травм, приводящими к ограничению жизнедеятельности, гарантируются государством наряду с иными и экономические меры, обеспечивающие инвалидам условия для преодоления, компенсации этих ограничений в целях создания им равных с другими гражданами возможностей участия в жизни общества. При этом экономические меры социальной защиты инвалидов реализуются и в создании учреждений медико– социальной экспертизы, на которые государство возлагает функции по установлению инвалидности и потребностей инвалида в различных видах социальной защиты, разработке индивидуальных программ реабилитации инвалидов, а также определению степени утраты профессиональной трудоспособности. При этом относящееся к полномочиям учреждений медико-социальной экспертизы установление степени утраты профессиональной трудоспособности направлено на обеспечение реализации права инвалидов на возмещение вреда, причиненного их жизни и здоровью, и не ограничивается исполнением данными лицами обязанностей по трудовому договору при его причинении.
Пункт 1 ст. 1086 ГК РФ предусматривает, что размер подлежащего возмещению утраченного потерпевшим заработка (дохода) определяется в процентах к его среднему месячному заработку (доходу) до увечья или иного повреждения здоровья либо до утраты им трудоспособности, соответствующих степени утраты потерпевшим профессиональной трудоспособности, а при отсутствии профессиональной трудоспособности – степени утраты общей трудоспособности.
Федеральный закон от 24 ноября 1995 г. № 181-ФЗ «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» определяет, что целью государственной политики в области социальной защиты инвалидов в Российской Федерации является обеспечение этим гражданам равных с другими гражданами возможностей в реализации гражданских, экономических, политических и других прав и свобод, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, а также в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации (преамбула).
Постановлением Правительства Российской Федерации от 16 октября 2000 г. № 789 утвержден Порядок установления учреждениями медико-социальной экспертизы степени утраты профессиональной трудоспособности лицами, получившими повреждение здоровья в результате несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний.
Нормативного правого акта, устанавливающего порядок определения медико-социальной экспертизой степени утраты профессиональной трудоспособности лицами, получившими повреждение здоровья не на производстве, в настоящее время не имеется.
Между тем отсутствие предписанного нормативным правовым актом механизма проведения учреждениями медико-социальной экспертизы исследования не может препятствовать осуществлению права инвалидов на возмещение вреда в виде утраченного заработка (дохода) и реализации вытекающих из положений п. 5 части третьей ст. 8 Федерального закона от 24 ноября 1995 г. № 181-ФЗ «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» прав на гарантируемые государством экономические меры, обеспечивающие инвалидам условия для преодоления ограничений жизнедеятельности в виде определения утраты профессиональной трудоспособности учреждениями медико-социальной экспертизы.
При этом отсутствие специально разработанных правил освидетельствования указанными учреждениями пострадавших не на производстве не может ограничивать право заявителя на получение государственной услуги, результатом которой является определение степени утраты профессиональной трудоспособности в процентах, без которого невозможно получение им страхового возмещения в связи с повреждением здоровья в результате дорожно-транспортного происшествия.
Судебная коллегия признала несостоятельным обоснование судами первой и второй инстанций правомерности отказа истцу в установлении степени утраты профессиональной трудоспособности со ссылкой на положения Административного регламента по предоставлению государственной услуги по проведению медико– социальной экспертизы, утвержденного Приказом Минздравсоцразвития России от 11 апреля 2011 г. № 295н (действующего на момент рассмотрения дела в суде).
В соответствии с ч. 2 ст. 11 ГПК РФ суд, установив при разрешении гражданского дела, что нормативный правовой акт не соответствует нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу, применяет нормативный правовой акт, имеющий большую юридическую силу.
Следовательно, при разрешении спора суду необходимо было правильно определить юридически значимые обстоятельства и применить нормативный правовой акт, имеющий большую юридическую силу, в данном случае положения ст. 8 Федерального закона «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» и нормы международного права о правах инвалидов.
Судом при разрешении спора также не было учтено, что в разъяснениях, изложенных в абзаце втором п. 28 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», указано, что определение степени утраты профессиональной трудоспособности производится учреждениями государственной службы медико-социальной экспертизы (Постановление Правительства Российской Федерации от 16 декабря 2004 г. № 805 «О порядке организации и деятельности федеральных государственных учреждений медико-социальной экспертизы»), а степени утраты общей трудоспособности – судебно-медицинской экспертизой в медицинских учреждениях государственной системы здравоохранения (ст. 52 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, утвержденных Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 22 июля 1993 г. № 5487-I).
Определение № 12-КГ14-5
3. Указания вышестоящего суда о толковании закона являются обязательными для суда, вновь рассматривающего дело.
Определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 5 марта 2013 г. кассационная жалоба Российского авторского общества (далее – РАО) на Решение Октябрьского районного суда г. Белгорода от 17 ноября 2011 г. и определение судебной коллегии по гражданским делам Белгородского областного суда от 16 февраля 2012 г. возвращена без рассмотрения по существу в связи с пропуском срока обжалования судебных постановлений в кассационном порядке.
Определением районного суда от 30 октября 2013 г. в удовлетворении заявления РАО о восстановлении пропущенного процессуального срока для подачи кассационной жалобы в Судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации отказано.
Апелляционным определением от 4 марта 2014 г. данное определение районного суда отменено, принято новое судебное постановление, которым РАО восстановлен срок на подачу кассационной жалобы.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации отменила данное апелляционное определение, как вынесенное с нарушением норм процессуального права, оставив в силе Решение районного суда от 30 октября 2013 г. по следующим основаниям.
В соответствии с ч. 2 ст. 376 ГПК РФ судебные постановления могут быть обжалованы в суд кассационной инстанции в течение шести месяцев со дня их вступления в законную силу при условии, что лицами, указанными в части первой этой же статьи, были исчерпаны иные установленные данным кодексом способы обжалования судебного постановления до дня вступления его в законную силу.
Согласно п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 11 декабря 2012 г. № 29 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регулирующих производство в суде кассационной инстанции» при исчислении шестимесячного срока необходимо иметь в виду, что время рассмотрения кассационных жалобы, представления в суде кассационной инстанции не учитывается.
В целях правильного разрешения судом кассационной инстанции вопроса о соблюдении лицом срока на подачу кассационных жалобы, представления в п. 9 этого же Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации обращено внимание областных и равных им судов на необходимость указания в определениях (постановлениях), вынесенных по результатам рассмотрения кассационных жалобы, представления, даты их поступления в суд кассационной инстанции.
Как следует из Определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 5 марта 2013 г. и материалов дела, решение районного суда от 17 ноября 2011 г. вступило в законную силу 16 февраля 2012 г., шестимесячный срок обжалования истекал 16 августа 2012 г.
В кассационной инстанции Белгородского областного суда кассационная жалоба рассматривалась с 5 июля по 26 июля 2012 г., то есть 21 день.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации при рассмотрении данного дела в кассационном порядке по жалобе РАО, применяя приведенные выше положения ч. 2 ст. 376 ГПК РФ и пп. 8, 9 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 11 декабря 2012 г. № 29 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регулирующих производство в суде кассационной инстанции», указала, что именно этот срок не учитывается при исчислении шестимесячного срока на подачу РАО кассационной жалобы в Судебную коллегию.
В соответствии с ч. 3 ст. 390 ГПК РФ указания вышестоящего суда о толковании закона являются обязательными для суда, вновь рассматривающего дело.
Таким образом, с учетом рассмотрения кассационной жалобы в суде кассационной инстанции срок для обжалования решения районного суда от 17 ноября 2011 г. и Апелляционного определения Белгородского областного суда от 16 февраля 2012 г. истекал 6 сентября 2012 г.
Кассационная жалоба РАО поступила в приемную Верховного Суда Российской Федерации 19 сентября 2012 г.
Названые выше обстоятельства установлены вступившим в законную силу Определением Судебной коллегии от 5 марта 2013 г., которым кассационная жалоба РАО оставлена без рассмотрения в связи с пропуском срока на ее подачу. Этим же определением дано толкование положений ч. 2 ст. 376 ГПК РФ применительно к обстоятельствам данного дела.
Согласно ч. 1 ст. 112 ГПК РФ лицам, пропустившим установленный федеральным законом процессуальный срок по причинам, признанным судом уважительными, пропущенный срок может быть восстановлен.
Как разъяснено в п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 11 декабря 2012 г. № 29 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регулирующих производство в суде кассационной инстанции», срок на подачу кассационной жалобы может быть восстановлен только в исключительных случаях, когда суд признает уважительными причины его пропуска по обстоятельствам, объективно исключающим возможность подачи кассационной жалобы в установленный срок.
Обращаясь с заявлением о восстановлении срока на подачу кассационной жалобы в Судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, РАО ссылалось на то, что добросовестно заблуждалось относительно порядка исчисления шестимесячного срока на подачу кассационной жалобы с учетом времени рассмотрения кассационной жалобы в Белгородском областном суде, а также на необходимость повторного получения копий обжалуемых судебных постановлений.
Однако данные обстоятельства с учетом приведенных выше положений ст. 112 ГПК РФ и разъяснений Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации не относятся к исключительным, неординарным, объективно исключающим возможность для РАО подать кассационную жалобу в установленный законом срок.
Кроме того, после оставления 5 марта 2013 г. Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации кассационной жалобы РАО без рассмотрения по причине пропуска срока на ее подачу заявление о восстановлении этого срока было подано РАО в суд первой инстанции только 25 сентября 2013 г., то есть спустя более шести месяцев, что само по себе превышает установленный законом срок на кассационное обжалование судебных постановлений.
Определение № 57-КГ14-6
4. Закон не устанавливает минимальный срок, за который может быть произведена индексация взысканных судом сумм в порядке ст. 208 ГПК РФ в связи с неисполнением решения суда.
Общество защиты прав потребителей (далее – ОЗПП), действующее в защиту прав и законных интересов потребителя М., обратилось в суд с заявлением об индексации взысканных судом денежных сумм, указав, что 15 августа 2012 г. районным судом было вынесено решение о взыскании с организации в пользу М. 3 030 750 рублей, в пользу ОЗПП – 607 750 рублей. Решение суда исполнено ответчиком несвоевременно: в отношении взыскателя М. – 7 декабря 2012 г., в отношении ОЗПП – 11 февраля 2013 г. При указанных обстоятельствах заявитель просил произвести индексацию взысканных денежных сумм на день исполнения решения суда и взыскать с организации-должника сумму индексации в пользу М. за период с 15 августа по 7 декабря 2012 г., в пользу ОЗПП за период с 15 августа 2012 г. по 11 февраля 2013 г.
Определением районного суда, оставленным без изменения апелляционным определением, заявленные требования удовлетворены частично, присужденные суммы проиндексированы за период с 15 ноября 2012 г. по 11 февраля 2013 г., в остальной части заявленные требования оставлены без удовлетворения.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации отменила состоявшиеся судебные постановления и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции по следующим основаниям.
Согласно ч. 1 ст. 208 ГПК РФ по заявлению взыскателя или должника суд, рассмотревший дело, может произвести индексацию взысканных судом денежных сумм на день исполнения решения суда.
Данная норма выступает процессуальной гарантией защиты имущественных интересов взыскателя и должника от инфляционных процессов в период с момента вынесения судебного решения до его реального исполнения.
Механизм индексации взысканных по судебному решению денежных сумм направлен на поддержание покупательской способности данных сумм, не является мерой гражданской или иной ответственности и применяется вне зависимости от вины лица, обязанного выплатить денежные средства, в задержке в их выплате. Единственным основанием для индексации взысканных сумм является их обесценивание на день фактического исполнения решения суда.
Таким образом, в порядке ст. 208 ГПК РФ судом рассматриваются заявления об индексации относительно денежных сумм, уже взысканных по решению суда, реальное исполнение которых задержалось на определенное время.
Отказывая в удовлетворении заявленного требования, суд первой инстанции, а также суд апелляционной инстанции, оставляя указанное определения суда без изменения, руководствуясь ч. 1 ст. 208 ГПК РФ во взаимосвязи со ст. 210 ГПК РФ, исходили из того, что решение районного суда от 15 августа 2012 г. в отношении М. исполнено в разумные сроки, периоды неисполнения решения суда, исчисленные судом с даты вступления решения суда в законную силу и по день его исполнения, составляют менее месяца, в связи с чем применение индексации посчитали невозможным. Размер индексации денежных сумм, присужденных решением суда ОЗПП, был при этом исчислен судом с момента вступления судебного акта в законную силу.
Между тем индексация присужденных судом сумм, выступающая в качестве механизма, позволяющего полностью возместить потери взыскателя от длительного неисполнения судебного решения,
производится с момента присуждения судом денежных сумм до фактического исполнения решения суда.
Таким образом, поскольку закон не устанавливает минимальный срок, за который может быть исчислена компенсация в порядке ст. 208 ГПК РФ, выводы суда о невозможности применения индексации к суммам, взысканным по решению районного суда от 15 августа 2012 г. в пользу М., неправомерны.
Судебная коллегия признала неправильным вывод суда о том, что индексация денежных сумм, взысканных в пользу ОЗПП, должна исчисляться с момента вступления данного судебного акта в законную силу.
В силу ч. 1 ст. 199 ГПК РФ решение суда принимается немедленно после разбирательства дела. Резолютивную часть решения суд должен объявить в том же судебном заседании, в котором закончилось разбирательство дела. Объявленная резолютивная часть решения суда должна быть подписана всеми судьями и приобщена к делу.
С учетом приведенной нормы закона моментом присуждения денежных сумм является день вынесения судебного акта, которым эти суммы были взысканы, поскольку процессуальные аспекты, связанные со вступлением решения суда в силу, лишь служат гарантией соблюдения его законности, не влияя при этом на права участников спора, в отношении которых был вынесен акт правосудия, подтвердивший на дату своего принятия существование соответствующего права.
Определение № 81-КГ14-17
5. Решение суда является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права.
Н. В. обратилась в суд с иском к администрации Выборгского района Санкт-Петербурга, комитету финансов Санкт-Петербурга и жилищному комитету Санкт-Петербурга о признании бездействия незаконным, взыскании убытков, указав, что вступившим в законную силу Решением Выборгского районного суда г. Санкт-Петербурга от 13 февраля 2012 г. на администрацию Выборгского района Санкт-Петербурга возложена обязанность предоставить ей вне очереди по договору социального найма благоустроенное жилое помещение общей площадью не менее 33 кв. м как лицу, относящемуся к категории детей, оставшихся без попечения родителей. Однако жилое помещение до настоящего времени истцу не предоставлено, в связи с чем она вынуждена нести расходы на аренду комнаты. С учетом уточнения исковых требований истец просила признать незаконным бездействие администрации Выборгского района Санкт-Петербурга и взыскать с ответчиков за счет казны убытки, судебные издержки.
Решением Выборгского районного суда г. Санкт-Петербурга от 18 июня 2013 г., оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 14 ноября 2013 г., в удовлетворении исковых требований отказано.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации по кассационной жалобе Н. В. отменила Решение районного суда от 18 июня 2013 г. и Апелляционное определение от 14 ноября 2013 г., направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Постановлением судебного пристава-исполнителя от 2 апреля 2013 г. возбуждено исполнительное производство в отношении администрации Выборгского района Санкт-Петербурга, которой был предоставлен 5-дневный срок для добровольного исполнения решения суда.
22 мая 2013 г. Н. В. был выдан смотровой лист на комнату площадью 22,1 кв. м в четырехкомнатной квартире. Н. В. отказалась от предложенной жилой комнаты, мотивировав отказ тем, что в данной квартире проживают лица, находящиеся на учете в психоневрологическом диспансере, которым установлена III группа инвалидности по психиатрическому заболеванию.
Разрешая спор и отказывая в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции исходил из того, что администрацией Выборгского района Санкт-Петербурга приняты надлежащие меры по обеспечению Н. В. жилым помещением, а ее отказ от предложенной комнаты не свидетельствует о том, что ответчиком допущено противоправное бездействие, повлекшее причинение вреда истцу. При этом суд указал, что проживающие в указанной квартире лица в 2011 году прошли индивидуальную программу реабилитации и согласно решению врачебной клинической экспертизы по своему психическому состоянию могут проживать самостоятельно в отдельных и коммунальных квартирах.
Кроме того, суд сослался на то, что Н. В. в списке детей-сирот, подлежащих обеспечению жилыми помещениями, указана под порядковым номером 2.
Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции, дополнительно указав, что в связи с изменением порядка обеспечения жилыми помещениями детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, Н. В. может быть предложено жилое помещение специализированного жилого фонда, которое имеется в распоряжении ответчика.
Как указала Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации при определении юридически значимых обстоятельств по данному делу суду следовало учесть, что обязанность местной администрации предоставить истцу жилое помещение основана на нормах жилищного права и на вступившем в силу решении суда.
В соответствии с п. 2 ч. 2 ст. 57 ЖК РФ (в редакции, действовавшей на момент вынесения Решения суда от 13 февраля 2012 г.) вне очереди жилые помещения по договорам социального найма должны были предоставляться детям-сиротам и детям, оставшимся без попечения родителей, лицам из числа детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, по окончании их пребывания в образовательных и иных учреждениях, в том числе в учреждениях социального обслуживания, в приемных семьях, детских домах семейного типа, при прекращении опеки (попечительства), а также по окончании службы в Вооруженных Силах Российской Федерации или по возвращении из учреждений, исполняющих наказание в виде лишения свободы.
Указание в названной норме и в решении суда на внеочередное предоставление жилого помещения свидетельствует о том, что оно должно быть предоставлено незамедлительно, независимо от наличия или отсутствия других лиц, нуждающихся в жилых помещениях.
Вступившим в законную силу Решением суда от 13 февраля 2012 г. на администрацию Выборгского района Санкт-Петербурга возложена обязанность предоставить Н. В. вне очереди благоустроенное жилое помещение по договору социального найма общей площадью не менее 33 кв. м
При таких обстоятельствах доводы судов первой и апелляционной инстанций о том, что истец не является первой в списке детей-сирот, подлежащих обеспечению жилыми помещениями, а также о том, что она может быть обеспечена жилым помещением специализированного жилого фонда, не имели правового значения для настоящего дела и не могли служить основанием для отказа в иске, поскольку вопрос о порядке и способе обеспечения истца жилым помещением уже разрешен вступившим в законную силу решением суда.
В соответствии со ст. 210 ГПК РФ решение суда приводится в исполнение после вступления его в законную силу, за исключением случаев немедленного исполнения, в порядке, установленном федеральным законом. Порядок исполнения решения суда установлен разделом VII ГПК РФ и Федеральным законом от 2 октября 2007 г. № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве».
Делая вывод о том, что обязанность по предоставлению Н. В. жилого помещения местной администрацией исполнена надлежащим образом, суды первой и апелляционной инстанций не учли в качестве юридически значимого обстоятельства и не поставили на обсуждение вопрос о том, является ли решение суда от 13 февраля 2012 г. исполненным, окончено ли исполнительное производство по этому решению, какие постановления судебных приставов либо суда выносились по поводу этого исполнительного производства, соблюдались ли ответчиком предусмотренные законом сроки для исполнения решения суда.
Не определялся в качестве юридически значимого обстоятельства и не исследовался судебными инстанциями вопрос о том, соответствует ли предложенное истцу жилое помещение нормам жилищного законодательства и требованиям вступившего в законную силу решения суда.
Судебными постановлениями при указании жилой площади комнаты 22,1 кв. м фактически не устанавливалась общая площадь данного жилого помещения путем исследования каких-либо доказательств.
Ссылка в решении суда первой инстанции на общую площадь 35,9 кв. м, по смыслу предложения, отнесена к квартире, а не к спорной комнате. При этом в решении суда не указано, на основании каких доказательств судом установлен такой размер общей площади.
В соответствии с ч. 5, 6 и 7 ст. 67 ГПК РФ при оценке документов или иных письменных доказательств суд обязан с учетом других доказательств убедиться в том, что такие документ или иное письменное доказательство исходят от органа, уполномоченного представлять данный вид доказательств, подписаны лицом, имеющим право скреплять документ подписью, содержат все другие неотъемлемые реквизиты данного вида доказательств.
При оценке копии документа или иного письменного доказательства суд проверяет, не произошло ли при копировании изменение содержания копии документа по сравнению с его оригиналом, с помощью какого технического приема выполнено копирование, гарантирует ли копирование тождественность копии документа и его оригинала, каким образом сохранялась копия документа.
Суд не может считать доказанными обстоятельства, подтверждаемые только копией документа или иного письменного доказательства, если утрачен и не передан суду оригинал документа, и представленные каждой из спорящих сторон копии этого документа не тождественны между собой, и невозможно установить подлинное содержание оригинала документа с помощью других доказательств.
Согласно ч. 1 ст. 157 ГПК РФ суд при рассмотрении дела обязан непосредственно исследовать доказательства по делу: заслушать объяснения сторон и третьих лиц, показания свидетелей, заключения экспертов, консультации и пояснения специалистов, ознакомиться с письменными доказательствами, осмотреть вещественные доказательства, прослушать аудиозаписи и просмотреть видеозаписи.
Частью 2 ст. 195 ГПК РФ предусмотрено, что суд основывает решение только на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании.
Пунктом 6 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 г. № 23 «О судебном решении» разъяснено, что в силу ст. 157 ГПК РФ одним из основных принципов судебного разбирательства является его непосредственность, решение может быть основано только на тех доказательствах, которые были исследованы судом первой инстанции в судебном заседании. Если собирание доказательств производилось не тем судом, который рассматривает дело (ст. 62 – 65, 68 – 71, п. 11 ч. 1 ст. 150, ст. 170 ГПК РФ), суд вправе обосновать решение этими доказательствами лишь при том условии, что они получены в установленном ГПК РФ порядке (например, с соблюдением установленного ст. 63 ГПК РФ порядка выполнения судебного поручения), были оглашены в судебном заседании и предъявлены лицам, участвующим в деле, их представителям, а в необходимых случаях экспертам и свидетелям и исследованы в совокупности с другими доказательствами. При вынесении судебного решения недопустимо основываться на доказательствах, которые не были исследованы судом в соответствии с нормами ГПК РФ, а также на доказательствах, полученных с нарушением норм федеральных законов (ч. 2 ст. 50 Конституции Российской Федерации, ст. 181, 183, 195 ГПК РФ).
Отказывая в удовлетворении иска, суды первой и апелляционной инстанций сослались на Решение клинической экспертизы врачей от 15 июля 2011 г., согласно которому лица, проживающие в указанной выше квартире, прошли индивидуальную программу реабилитации и по своему психическому состоянию могут проживать самостоятельно в отдельных и коммунальных квартирах.
Между тем вопросы о том, существует ли такой документ, выдан ли он надлежащим органом, подписан ли он надлежащими должностными лицами, каково его действительное содержание, подтверждает ли он факт возможности совместного проживания Н. В., являющейся лицом из числа детей, оставшихся без попечения родителей, в одной квартире с лицами, указанными в этом документе, судебными инстанциями не выяснялись.
Определение № 78-КГ14-19